и продолжил: – Я выйди, а ты останься! Что ты задумал, пес?!
– Выйди вон, я еще раз сказал! – уже тоже проревел Маркел. – По государеву делу! – и вытащил овчинку. – Вон, я кому сказал! Вон, пока не позову! – и стал трясти овчинкой.
Ефрем злобно рыкнул, но больше противиться не стал, а развернулся и пошел вон из застенка. Маркел посмотрел на пищика. Пищик смотрел перед собой и делал вид, будто чистит перо. Маркел посмотрел на Гришу и сказал:
– Вот! Видел? Я тебя пока что пожалел. А будешь запираться, я его обратно позову. И он тебе Крым покажет!
Гриша молчал. Маркел продолжил:
– Если будешь отпираться, мы тебя еще раз поднимем. И будем держать до утра! И я еще велю кнута. И веника паленого! Так что лучше сразу говори.
– А что, я скажу… – ответил Гриша, и он это сказал так тихо, чтобы за столом было неслышно. И так же тихо продолжил: – Пришел один человек, достал нож и зарезал. А нам велел молчать. И ушел.
– Кто это был? – спросил Маркел тоже очень тихим голосом.
– Один очень важный человек. У тебя через забор толчется.
– Га! – сердито воскликнул Маркел. – Откуда ты про мой забор знаешь? Я рославльский!
– Вот я про Рославль и говорю, – сказал Гриша. – Кто у тебя за забором?
Маркел молчал.
– Вот он и зарезал! – сказал Гриша.
– Дурень! – в сердцах сказал Маркел. – И висеть тебе здесь, пока не помрешь, вот что я тебе скажу. А мог отвертеться! Если бы того назвал.
– Ну и назвал бы, – сказал Гриша. – А что дальше? Кто бы мне поверил? И опять подняли бы на дыбу, только теперь уже для сверки. Так ведь?
Маркел молчал. Гриша сказал:
– Дай мне еще мочало. Что-то горит внутри. Ох, как горит!
И открыл рот, и захрипел! Изо рта пошла пена! И его стало всего трясти!
– Эй, ты! Эй, ты! – всполошился Маркел. – Ты чего это? Уймись! Вот мы тебе сейчас! – И крикнул пищику: – Сюда, болван! Подсоби!
Пищик подбежал к нему, посмотрел на Гришу и кинулся дальше, к двери, раскрыл их и закричал:
– Ефрем! Ефрем!
Прибежал Ефрем, схватил ведро и окатил Гришу водой, а после встал перед ним на колени и начал оглаживать его руками и что-то приговаривать – то медленно, то быстро, то опять медленно, – а то просто крестить его, а после опять оглаживать. После сказал:
– И вот еще травкой!
И в самом деле тут Ефрем полез к себе под рубаху, достал оттуда мешочек, развязал его, насыпал из него себе на ладонь какой-то серой трухи (наверное, сушеной травы) и затолкал ее Грише в рот. А после заставил это проглотить. А после дал запить.
И Гриша мало-помалу очухался. Открыл глаза и даже улыбнулся.
– Вот так надо, – сказал Ефрем. – По-христиански. Понял?
Маркел молчал. Вдруг сзади послышалось:
– Учись, Маркел.
Они все трое обернулись. В дверях стоял дядя Трофим. Маркел и Ефрем вскочили на ноги. Дядя Трофим спросил:
– Что тут у вас нового?
– Ничего, –