закрыла глаза и предалась ставшим привычными воспоминаниям… В ее видениях возникли такие желанные смеющиеся серые глаза. За ними вырисовалось и красивое тонкое лицо польского князя Мазовецкого. В ушах княгини зазвучал тихий вкрадчивый голос: «Княгиня, время не властно над тобой! Ты не меняешься и выглядишь как непорочная дева…»
За воспоминаниями княгиня не расслышала, как скрипнула дверь и в опочивальню легкой тенью проскользнула худая как жердь, сгорбленная Агриппина. Неслышно подбежала она к резной кровати и, захлебываясь словами, зашептала в затылок княгине:
– Матушка! Ты слышишь меня, матушка?
– Чего тебе? – недовольно спросила княгиня, медленно открывая глаза.
– Гончик с Козельска, – старуха упала на колени и всплеснула руками. – Беда там! Князь, сказывают, приказал долго жить!
Княгиня поспешно вскочила. Девки в страхе разлетелись в стороны, потом принялись торопливо одевать хозяйку. Нетерпеливым движением та собрала волосы в толстый жгут, несколько раз обернула им голову и заколола позолоченным гребнем. Набросила зеленый с красной каймой платок и резко приказала:
– Зови!
Вошел гонец, с головы до пят весь обрызганный грязью. Заросшее лицо трудно было разглядеть, только глаза смотрели печально и устало.
– Ну, сказывай! – княгиня величественно выпрямилась, лицо словно застыло.
– Великая княгиня! – гонец низко поклонился и продолжал дрогнувшим голосом: – Наш князь… Богу душу отдал. – Чувствовалось, что не перебродила еще в его душе боль от случившегося.
– Когда преставился князь? Помяни, Господи, его душу грешную, – княгиня перекрестилась и вытерла глаза.
– Четвертого дня… Занемог князь, на охоте думал размяться, но Бог по-своему рассудил.
Из короткого сумбурного рассказа княгиня ничего не поняла, но переспрашивать не стала. Только сказала:
– Каждому свой конец. Что на роду написано, того не миновать. В Киев послали за дочерью?
Гонец, переступив с ноги на ногу, ответил:
– Этого, великая княгиня, не ведаю, – и провел по сухим губам рукой.
Поняв, что больше от него ничего не добиться, княгиня приказала:
– Ступай, мил человек. Агриппина, дай ему гривну да накорми с дороги.
Но гонец продолжал стоять.
– Великая княгиня, воевода повелел доложить князю.
Княгиня дернулась, губы скривились в презрительной усмешке.
– Его нет. Будет – сама скажу. Теперь ступай!
Гонец поклонился и вышел, оставив после себя на желтоватом полу грязную лужу.
– Разыщи братца моего Всеволода, – приказала княгиня Агриппине. – Хочу его видеть.
Старуха неслышно исчезла за дверью. Всеволода пришлось искать долго.
– Ты где запропастился? – набросилась на него сестра, не дождавшись, пока он перешагнет порог. – Опять у распутниц пьянствовал?!
Вошедший улыбнулся и напевно