мал, и ему надо дать подрасти под её опекой! – женщина шипела как разъярённая змея.
– Ха, может это ты ещё и ускорила её смерть?
– Молчать! – губы Анны Карловны побелели, – Как ты смеешь? Она моя сестра!
– Теперь уже моя племянница Елизавета Романовна – гарантия нашего положения! – вот после этих слов женщина расхохоталась, и гнев сменился холодным презрением.
– Наверное, милый мой, такие именно это говорили и Меньшиковы с Долгоруковыми, крутясь вокруг несчастного Петра II34.
– Аннушка, что ты имеешь в виду?
– Михаил, ты, всё-таки канцлер, наверное, и сам поймёшь, что я имела в виду, если подумаешь, конечно, поубавив спеси и гордыни, – и она, усмехаясь, взяла со стола бокал с вином. Канцлер вскочил и забегал вокруг, возбуждённо размахивая руками.
– Ты что-то знаешь о заговоре против императора! – утвердительно-обвиняюще кричал Воронцов.
– Милый мой, во-первых, не шуми! Ты привлечёшь к нам лишнее внимание. Во-вторых, подумай сам, твой дражайший император ведёт себя на редкость вызывающе по отношению почти ко всем. И заговор против него, если уже не созрел, так скоро созреет! Наша семья чуть ли не единственная его опора в обществе! Единственная, подумай!
– Так, значит, надо устранить угрозу Петру! Я поговорю с ним, пора убрать с доски лишние фигуры.
– Не спеши, Михаил! Речь идёт не только о тебе! От твоих опрометчивых действий могут пострадать и я, и твоя дочь, и твои племянники! Если мы вызовем падение или хуже того – смерть наследника и его матери, то ненависть с фигуры Петра перейдёт на нас! А когда вспыхнет, а вспыхнет обязательно: Пётр Фёдорович – идиот! Да, идиот! И ты знаешь, что это так! И ты не можешь заставить его вести себя достойно!
– Так что же ты, хочешь, Аннушка? – сменил тон канцлер.
– Я не хочу ставить свою жизнь, жизнь дочери и племянников, да и твою жизнь, на одну, причём очень слабую, карту.
– Твой племянничек?
– Да, Павел! Он меня любит и не станет обижать меня и мою семью.
– Любит? Может быть, и ты его любишь? И он тебе дороже…
– Молчи, Михаил! Не расстраивай меня своими глупыми, опрометчивыми словами! Вы моя семья! И этим всё сказано! Но Павел тоже стал её частью и я не собираюсь разменивать вас друг на друга! Тем более, когда это противоречит здравому смыслу.
– Хорошо, дорогая, ты права! – Михаил Илларионович смирился с волей супруги. Человек он был неглупый, в конце концов, канцлером он стал не только благодаря родственным связям.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
В результате деятельности Петра Фёдоровича за него держались только Воронцовы: папочка решил жениться на Елизавете Романовне, дочке одного из патриархов рода, прогнав мою мать. Да, похоже, и я сам оказывался под ударом. Хоть какую-то иллюзию спокойствия мне пыталась внушить тётушка Анна, но я слишком хорошо понимал, что Елизавета Романовна – её родная племянница, а её муж стоит целиком на стороне моего отца и, заботясь о своём семействе, она меня до конца защищать не будет.
На