которая выиграла приз. Наверняка что-нибудь фирменное.
Я рада, что все вернулось на круги своя. После того дурацкого звонка я два дня была сама не своя: дергалась во время поездки на машине, нервничала на работе, даже к телефону подходить боялась. Так прошли среда и четверг. В пятницу стало легче, за выходные я отдохнула, неприятное впечатление сгладилось, и я зажила прежней жизнью. Только порой ругала себя за чрезмерную впечатлительность.
В субботу, как всегда, сходила в спортзал, в воскресенье днем навестила маму, а вечером мы с Томом отправились в кино. В понедельник я уже и не вспоминала о событиях минувшей среды, а во вторник как ни в чем не бывало работала над своими статьями, отвечала на телефонные звонки и даже сходила в то самое кафе.
Я думаю об этом, глядя на коробку из кулинарии, и предвкушаю радость коллег. Единственное, что меня беспокоит, – это что там внутри: пирожные или все-таки пирог? Иными словами, понадобится ли мне нож?
На крышке есть окошко, прикрытое бумажным клапаном, наподобие конверта. Я аккуратно отгибаю сначала один уголок, затем другой.
Ко столу подходит Джек, встает рядом и внимательно наблюдает за моими действиями. Тот еще любитель сладостей. И я отгибаю последний уголок.
То, что в коробке вовсе не пирог, становится понятно не сразу. Подходят другие коллеги, и мы уже вчетвером заглядываем внутрь: я, Джек, секретарь редактора Саманта и Найджел, наш бессменный фотограф.
– Цветы? – озадаченно спрашивает Саманта. – Но они же все поломанные! Вы только посмотрите на стебли. Очень странно.
– О нет… – Джек, потеснив остальных, начинает закрывать коробку, словно не хочет, чтобы я увидела содержимое, но я его отталкиваю.
– Дай взглянуть!
– Не надо, Элис. Это очередная дурацкая шутка. Надо звонить в полицию, вдруг на коробке остались отпечатки пальцев.
Я убираю его руку с коробки. И вижу это.
Розовые пионы. Мамины любимые цветы.
– В чем дело? – Тед выходит из-за своей перегородки.
– Ох, так это снова тот тип, с проволокой для сыра?! – вырывается у Саманты, и она тут же вскидывает ладонь к губам.
Я смотрю на цветы. Как он узнал про пионы? Лепестки насыщенно-розового оттенка, бутоны крупные, словно специально отобранные для букета, но стебли туго обмотаны проволокой для нарезки сыра – профессиональной, с деревянными ручками, такими пользуются в продуктовых лавках. Большинство стеблей поломано, цветы медленно умирают.
Но хуже всего то, что в коробке лежит еще и открытка…
– Черт возьми. Так… – Тед шумно выпускает воздух. – Оставьте это здесь, ничего не трогайте. Я звоню Алану. Пусть присылает сюда полицейских, да не желторотых, как в прошлый раз, а кого-нибудь поопытнее.
– В самом деле, не надо ничего трогать. Тут могут быть улики, Элис, – снова вмешивается Джек, но я уже не могу остановиться – отпихнув его, хватаю открытку и читаю.
– О боже! Моя мать! – Слова из открытки повергают в такой шок, что начинает колотиться сердце, меня бросает то в жар, то в холод. –