сбежала! Повезло!
Загорский потерял все разом – дар речи, способность двигаться и мыслить. Он пребывал в оцепенении, наверное, минуты две, после чего как-то неестественно громко сглотнул. Возвратившись к реальности, Сережа потушил свет, лег рядом со мной и с опаской обнял меня за плечи, словно проверяя на ощупь, остыла ли раскаленная сковорода. Он заговорил медленно, вдумчиво и так проникновенно, точно убаюкивал меня:
– Не сердись из-за произошедшего, дорогая. Я понимаю, в тебе бурлит масса чувств. Ты оскорблена поведением Громова, и да, он, безусловно, поступил недостойно. Я сам не ожидал такого поворота событий. – Его тон стал нарочито непринужденным. – Но давай-ка покопаемся. Ничего ведь вопиющего не случилось, так? Ты не пострадала. Уверен, Громов не хотел навредить тебе или принудить к чему-либо. Он был очарован тобой, вот и все. А как иначе, ты ведь красивая женщина… К тому же он выпил лишнего. Ошибся человек, не держи на него зла.
– Просто тебя там не было, – проворчала я через плечо. – Побудь ты на моем месте с задранной юбкой, убедился бы, что это за похотливая, беспринципная свинья.
– Еще раз: ты ставишь себя под удар, обсуждая члена правительства в некорректном тоне. Успокойся. – Сережа сжал руки вокруг меня теснее. – Правда, Нина, я расстроен не меньше твоего, но мы должны здраво смотреть на вещи.
Я вырвалась из объятий и повернулась к нему лицом:
– Что значит – здраво?
– Это министр госбезопасности, милая, – тихо сказал Загорский, озираясь на стены. Подпитав его страхи, те будто бы подступили ближе, обернулись в слух. – Не надо конфликтовать с ним.
– К чему ты клонишь? – возмутилась я. – Что был бы не против, если бы я с ним переспала?
Он промолчал.
– Ты, мой муж, – и проглотил бы измену?
– Будь моя воля, я ни с кем не делил бы тебя, любимая, – мягко утешал Сережа, взяв мою руку в свою. – Но вспомни… будь добра, просто вспомни судьбу своего несчастного отца. Да возьми хоть участь прежних жильцов нашей квартиры, которые нынче прописаны в лагерях.
Он вздохнул. Больная тема.
– На одного донесли, чтобы занять площадь побольше и повыше, – одними губами напоминал Сережа. – А сам стукач хранил фотографию с Ежовым. Ты должна была зарубить на носу, Нина: нельзя давать ни малейшего повода усомниться, что ты добропорядочный гражданин.
– А что, все добропорядочные гражданки обязаны кувыркаться с министром по одной лишь его прихоти? – вскинула я бровь. – И натурой доказывать преданность государству?
– Почему всегда нужно огрызаться? – огорчился он.
– Потому что меня сегодня чуть не изнасиловали, а ты притворяешься, будто это норма. – Я от обиды поджала губы. – Мерзко, Сережа.
Судя по всему, я его усовестила. Муж порозовел, даже в ночной полутьме было заметно.
– Ладно, ты права, – нехотя согласился он, почесав затылок. – Что ж, предлагаю поступить так. Я выкрою удобный момент и без свидетелей побеседую