алгебры и геометрии. За нами был закреплён кабинет математики, который находился на втором этаже новой школы. В нашем кабинете всегда было светло, уютно и чисто. В самом дальнем углу, справа от двери, между шкафом и окном стояла большая деревянная бочка с роскошным кустом гибискуса, или чайной розы, как у нас все его называли.
Карлыгаш Орынгазиевна была строгой, но в то же время чувствовалась её любовь к нам. Хотя она никогда не проявляла её открыто. Была в ней своя сдержанность, присущая ей по типу её характера. Когда ведёшь один и тот же класс до самого выпуска, невольно привыкаешь к своим ученикам. Мы были как раз её учениками.
Она приучила нас исправно дежурить: после уроков мы по очереди мыли полы в нашем кабинете. Поднимали стулья на парты, приносили ведро с водой. Мыли руками, без швабры. Серый линолеум моется легко, ещё видны на нём полосы от мокрой тряпки. Мальчишки тоже мыли полы, никаких отговорок не допускалось, отлынивать не удавалось. За чайной розой тоже мы ухаживали сами. Иначе она бы не выросла такой красавицей и не распускалась бы своими ярко-красными соцветиями с тонкой дудочкой, обсыпанной жёлтой пудрой. Жаль только, что цветы не держались долго, а скукоживались через пару дней и отпадали, уступая место новым, молодым бутонам.
В кабинете у нас стояли новые, светлые, желтовато-коричневые лакированные парты и деревянные стулья с металлическими ножками. И три больших, во всю стену, окна, из которых были видны серые крыши домов, тёмные палочки электрических столбов с натянутыми на них линиями проводов, железная дорога вдалеке и голубые кромки холмов вдали.
Там, на серовато-лиловом горизонте, сливалась бескрайняя степь с бездонным синим небом. Окна кабинета выходили на восток. Зимой было видно, как поднималось из-за серых сопок большое огненное солнце. А осенью пролетали стаи птиц, мелькая чёрными точками в вышине. Летели журавли на юг. В ноябре кружился снег за окном, укрывая белым пухом крыши домов и жёлтую выгоревшую степь. Видны дороги из окна. Вооон там приближается к станции поезд. Машин и тракторов почти не видно, лишь изредка остановится у шлагбаума перед переездом одинокий грузовик…
У окна перед школьной доской стоял учительский стол. Карлыгаш Орынгазиевна одевалась скромно, но женственно. Зачёсанные назад и свёрнутые в пучок чёрные волосы. Она любила носить платья-футляры строгого прямого покроя. Казалось, и сама она была такой же прямой, не умеющей притворяться. Была она справедливой, внимательной к каждому, излучая свое особенное спокойствие, и если ругала нас всех, то очень редко, только когда был для этого серьёзный повод.
Думаю, каждому из моих одноклассников запомнился тот день, когда в пятом классе она вызвала к доске всех девчонок и очень долго выговаривала им за то, что они поссорились чуть ли не до драки, разделившись на две враждующие друг с другом группы.
За день до этого у нас был урок физкультуры на уличном стадионе, что находился за школой. Уже не помню, как именно всё началось и из-за чего произошёл конфликт, – поругались наши две девочки