в коридоре святочных зеркал
Того, чей образ мне давно сверкал
Звезды лучами сквозь дремучий ельник,
Чей гороскоп составлен в понедельник,
Кто Солнце безнадёжно упрекал
За страсти недостаточный накал
В делах сердечных и делах постельных…
Мы встретились. Он за собой повлёк,
И наши души в храме повенчали…
Так снится сладкий сон любви вначале,
А позже всё решает кошелёк!..
И где найти мне чувство неподдельней,
Когда б расчёты сердцем не владели?..
Опрокинутый сонет о магическом сне
О, как потом о прошлом не скорби ты –
Не восстановишь камни, что побиты!
И свет погас, и буря занялась,
Как сон дурной, нахлынуло смятенье!
Я с Атлантидою сливалась тенью,
Когда ты рвал невидимую связь…
Лучистый взор, прозрачней хризолита,
С такою лаской проникал в меня….
Переливался день мой ото дня
Жемчужней слёз, что в раковине скрыты…
Среди камней, что временем побиты,
Мы замерли, не в силах рук разнять…
Вокруг струились призраки, дразня
Оставленным богатством Атлантиды…
Закат над крышами…
Закат над крышами – вход в райские врата:
В прорехах старых туч сплошь – золотые слитки!..
А сами облака сгустились, точно сливки,
Заплаткою – Луна, стежками обвита,
То выйдет, то нырнёт… Обманна густота,
Она сейчас – то в недостатке, то в избытке,
Что ощущают вдохновенные волхвитки,
Способные сердцам судьбу предначертать…
А трубам ангельским провозгласить дано,
Что новый день зажжётся с новой силой…
И крылья отшумели столь красиво,
Что небо будет чистым полотном!..
Бессмертье лишь любовью скреплено,
Божественной, даруемой, просимой…
Богиня Флора…
…Но я вчера Голицыну увидел и примирён с отечеством моим…
Княгини Ночи страстным жаром
Темнеют ласковые взоры:
Виже-Лебрен богиней Флорой
Запечатлела нежный лик:
Рог изобилия в корзину
Переосмыслен из роза нов,
Что ручкой лёгкою внезапно
Преобразят покров Земли…
Она светла и лучезарна,
Гаданью Ленорман покорна –
Не спит… Собьётся локон чёрный
И пурпур бледность оттенит –
Такие лица у испанок!
У нашей Флоры жизнь бессонна,
И оттого её законы –
Всегда приветствовать зенит.
Морфей не трогал эти вежды,
Знал: прикоснувшись к ним однажды,
Спасенья нет от странной жажды –
Поднять и в очи заглянуть.
А в них – и солнце, и свирели
Весенних птиц, и пасторали
На шесть восьмых, где постарались
Волынке слово дать, клянусь!
Я