Читал, не сдерживая слез. Читал, понимая, насколько большой частью моего настоящего ты являешься! Мой добрый друг, за время моего отсутствия на нашей вершине много размышлял, болел. Болел душевно. Болел, думая о тебе с жар-птицей. Она, к сожалению, так и не отыскала меня. Подумала, наверное, я отказался от нее. Как можно отказаться от детства?!.. Сейчас, покидая Стамбул, даю тебе слово отыскать жар-птицу. Вместе с ней вернусь сюда. Если тебя не будет, приеду в Анкару. Молодец, последовала моему совету. Ты станешь великой художницей Турции… Сейчас, покидая Стамбул, боюсь признавать, что опять убегаю. Убегаю от самого себя. В принципе признавать что-либо пока бессмысленно. Время покажет… Когда ты будешь читать это письмо, солнышко, меня уже не будет в городе моей души. Улетаю в Баку через час. Там ждут… Целую твои глаза. Обнимаю крепко-крепко. Счастья тебе. Не забывай. До встречи!
P.S. Ты лучше «кортасаровской» Маги…
Р.S.S. Портрет непременно оценю. Иншаллах, уже в Анкаре… Айдынлыг на время оставляю тетушке Нилюфер. Присмотрит за ней…»
Глава 8
(…Собачья душа горела от тоски.
Моя душа горела еще сильнее…)
Прощаться со Стамбулом тяжело. Даже на время. Город души открыт для прибывающих людей. Быстро привыкает к новым героям. Полюбит, поможет. Поэтому расставаться Стамбул ненавидит. По-детски хмурится, в зрачках кипит обида, на лице бледная маска недовольства. Стамбул – город любвеобильный, преданный. Привык видеть в собственном царстве всех своих жителей. Наблюдает за ними. Каждого любит за определенные черты характера. Когда какой-либо из гостей прощается, Стамбул плохо переносит утрату…
…Еще немножко – и снежная метель подняла бы с замерзшей земли такси. Седовласый шофер со шрамом на правой щеке внимательно вглядывался в дорогу, подбирая степень освещения автомобильных фар. Жутко волновался перед дорогой – от напряжения отключил радио. В городе души давно не было такой буйной погоды. Хлесткий ветер. Колючий снег, сменяющийся моросящим дождем. Босфор бесится от злости – за утро громадные волны потопили два судна в бухте. Когда Стамбул разгневан, Босфор пребывает в аналогичном состоянии. Стамбул – брат старший, Босфор – младший. Почти близнецы – одно самочувствие на двоих. Не хотел предавать отъезду напыщенность. Надеялся, атмосфера Стамбула разбушевалась не из-за моего отъезда. Но факт остается фактом: как сел в такси, погода со спокойной сменилась на агрессивную. «Огулум, Стамбул гневается, не уезжай. Останься…» – тетушка Нилюфер вытирала слезы клетчатым платком. Она стояла у подъезда, провожала меня. Рядом жалобно поскуливала Айдынлыг. Пора ехать… Когда послышался шум мотора такси, частичка моего стамбульского счастья вырвалась из рук тетушки Нилюфер. Лая, побежала за машиной. Мое сердце готово было разорваться на мелкие кусочки… «Арабаи дурдур!»,[27] – крикнул таксисту. Резкий тормоз. Открываю дверь. Обнимаю Айдынлыг, прижимаю к себе мохнатую шею. Шерсть пахнет лавандой – вчера искупал новым