сердце Гаррати каждый раз уходило в пятки.
Он оглянулся на Стеббинса. Тот по-прежнему держался в задних рядах и ел теперь новый сандвич с мармеладом. Из кармана его старой зеленой кофты торчал пакет с третьим сандвичем. Гаррати подумал, что эти сандвичи, должно быть, сделала мать Стеббинса, и вспомнил о печенье, которое ему дала мама – которое она всучила ему, словно отгоняя от него злых духов.
– Почему на старт Долгой Прогулки не пускают зрителей? – спросил Гаррати.
– Это отвлекает Идущих, – раздался в ответ резкий голос.
Гаррати повернул голову. С ним заговорил невысокий, темноволосый, очень собранный с виду мальчишка с номером 5 на вороте пиджака. Гаррати забыл его фамилию.
– Отвлекает? – переспросил он.
– Да. – Номер 5 пошел рядом с Гаррати. – Главный говорил, что самое важное в начале Долгой Прогулки – это сосредоточенность и спокойствие. – В задумчивости он прижал большой палец к кончику острого носа. На носу осталось ярко-красное пятно. – И я согласен. Возбуждение, толпы, телекамеры – это все потом. А сейчас нам одно нужно: сосредоточиться. – Его глубоко посаженные темно-коричневые глаза глянули на Гаррати, и он повторил: – Сосредоточиться.
– Лично я, – вмешался Олсон, – сосредоточен на том, чтобы вовремя поднимать ноги и опускать.
Пятый, судя по всему, обиделся.
– Необходимо успокоиться. Сосредоточиться на себе. И непременно нужен План. Кстати, меня зовут Гэри Баркович. Из Вашингтона, округ Колумбия.
– А я – Джон Картер, – сказал Олсон. – Моя родина – Барсум, планета Марс.
Баркович скривил губы в довольной ухмылке, которая, впрочем, тут же пропала.
– Я так скажу: есть часы – должна быть и кукушка, – заявил Олсон.
Однако Гаррати казалось, что Баркович мыслит весьма трезво, – казалось на протяжении следующих пяти минут, пока один из солдат не выкрикнул:
– Предупреждение! Предупреждение пятому!
– У меня камень в башмаке! – прошипел Баркович.
Солдат ничего не сказал. Он просто спрыгнул с фургона на обочину дороги как раз тогда, когда с ним поравнялся Баркович. В руке у него был хронометр из нержавеющей стали, совершенно такой же, как у Главного. Баркович остановился и снял башмак. Вытряс камешек. Его темное, напряженное, блестящее от пота лицо не дрогнуло, когда солдат объявил:
– Второе предупреждение пятому!
Баркович провел ладонью по затянутой в носок подошве.
– Ох-хо, – произнес Олсон. Все они уже обернулись и шагали теперь спиной вперед.
Стеббинс, все еще держась в арьергарде, прошел мимо Барковича, даже не взглянув на него. Баркович стоял в одиночестве чуть правее белой линии и завязывал башмак.
– Третье предупреждение пятому. Последнее.
В желудке у Гаррати перевернулся какой-то предмет – вроде липкого слизистого комка. Ему не хотелось смотреть, но и не смотреть он не мог. Не то чтобы он, идя спиной вперед, берег энергию при любой возможности, но он не мог не взглянуть. Он почти что