доводы о том, что дореволюционное уголовное законодательство России также носило одноуровневый характер, за исключением разве что Польши и Финляндии, которые, в общем-то, оставались относительно самостоятельными государствами. В пользу централизации уголовного нормотворчества говорит и относительная неоднородность субъектов Российской Федерации (наличие в ее составе республик, краев, областей, городов федерального значения), в отличие от типичных в социально-правовом отношении союзных республик, входивших в состав СССР. Кроме того, весьма сложно (да и не вызвано никакой необходимостью), обеспечить единство оснований, системы наказаний и преступлений во всех 83 субъектах.
Сторонники децентрализации уголовного законодательства предлагают либо отнести уголовное законодательство к сфере совместного ведения,[302] либо учитывать обычаи и традиции народов посредством дополнения УК РФ примечаниями, ограничивающими его действие определенными территориями.[303] Категорически возражая против таких предложений, мы хотели бы обратить внимание на то, что учет национальных особенностей сегодня возможен в рамках законотворческого процесса, ведь Верхняя Палата Парламента – Совет Федерации – полностью состоит из представителей ее субъектов. Причем Совет Федерации в целом и каждый его член в отдельности, а также представительные органы субъектов федерации наделены правом законодательной инициативы. Предложение о совместном осуществлении уголовного правотворчества противоречит и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, допускающей ограничение прав и свобод человека и гражданина исключительно федеральным законом.
Нельзя сказать, что законодатель совсем не учитывает особенностей тех или иных местностей или народностей. Скажем, в УК РСФСР 1960 г. даже имелась особая глава, нормы которой устанавливали ответственность за преступления, составлявшие пережитки местных обычаев (уплата и принятие выкупа за невесту, уклонение от примирения, двоеженство или многоженство и т. п.). Изначально ч. 4 ст. 222 УК РСФСР устанавливала уголовную ответственность за незаконные приобретение, сбыт или ношение холодного оружия, в том числе метательного, за исключением тех местностей, где его ношение является принадлежностью национального костюма или связано с охотничьим промыслом. В последующем Федеральным законом № 162-ФЗ от 8 декабря 2003 г.[304] это указание было исключено. Причем его исключение было обусловлено отнюдь не пренебрежительным отношением законодателя к национальным и местным особенностям, а изменением сути преступления, частичной декриминализацией деяний, его образующих. Если раньше преступление выражалось в незаконном обороте как газового, так и холодного оружия в широком его понимании (приобретение, хранение, сбыт), то теперь ответственность установлена только за незаконный сбыт такого оружия. Очевидно, незаконный сбыт холодного оружия, в отличие от его ношения, не имеет никаких национальных или местных особенностей. В п. «е1» ч. 2 ст. 105 УК традиционно устанавливается