эту самую химию!
Через две недели кабинет Переносова совсем преобразился.
Тут были шкапы с книгами в сафьянных переплетах, столы с физическими инструментами, колбы, реторты, химические препараты в банках, тигли, «анатомический человек» из папье-маше, жабы и змеи в спирте, чучела летучих мышей, а в углах поместились два человечьих скелета на подставках.
Переносов жил не один в доме. С ним вместе жила его мать-старуха, которой отец Переносова отказал после своей смерти все состояние; следовательно, сын в денежном отношении был в полной зависимости от нее. Появление в их доме литератора сильно ее опечалило.
– Споит он его, споит, мерзавец! – плакалась она о сыне своим приживалкам, но в деньгах сыну на его затеи все-таки не отказывала, хотя и давала их ему после сильного спора; когда же, в один прекрасный день, сын явился домой вкупе с литератором пьяный и привез скелеты и летучих мышей, то она окончательно возмутилась.
– Вон! Все вон! Да и ты, господин литератор, проваливай! – кричала она. – Где же это видано, чтоб в христианском доме и вдруг эдакую пакость?.. Ведь здесь, чай, образа есть!..
Литератор скрестил на груди руки и крикнул Переносову:
– Николай, что тебе дороже: мать родная или образование?
– Разумеется, образование! – отвечал Переносов. – Маменька, неужто я из-за ваших глупостей и предрассудков должен всей современности лишиться? У нас в доме есть еще верхний этаж, переезжайте туда да и живите себе спокойно. Вы хотите серым образом жить, а я этого не желаю.
– Знать ничего не хочу! Тащи вон шкилеты! А нет, я позову фабричных, и те все вон вышвырнут!
Литератор крякнул, погладил бороду и сверкнул глазами.
– А по силе двадцать две тысячи восемьсот тридцать шестой статьи знаете, за эти вещи-то что бывает? – с расстановкой и строго произнес он.
– Маменька, не дразните его! – воскликнул Переносов. – Он адвокат, у всех мировых свой человек и все законы как свои пять пальцев знает. Он вас в Сибирь может упечь за ваши действия.
Мать испугалась, заплакала и, опершись на плечи приживалок, поплелась в свою комнату. На другой день она перебралась в мезонин, а сын остался жить в нижнем этаже.
Литератор Заливалов был при Переносове безотлучен. Каждый день он придумывал новые забавы: то морил в азоте птиц и оживлял их в кислороде, то делал взрыв какого-нибудь газа, то созывал фабричных и, составив из них цепь, разряжал в них лейденскую банку. Фабричные, получив от электрической искры толчок, приседали и вскрикивали, после чего им давалось по рюмке водки и они отпускались на фабрику. Не забывали себя разной хмельной дрянью и хозяин с товарищем и уже к вечеру никогда не были трезвы.
Видя все это, мать сильно огорчалась.
– Да вам бы женить его, Пелагея Дмитриевна! – говорили ей про сына знакомые.
– Пробовала, голубчики мои, да ничего с ним не поделаешь, – отвечала она. – Хорошую девушку и богатую ему предлагала, да разве он путный?.. Твердит одно: