«Свет и Тени» французских маршалов времен эпопеи неуемного «генерала Бонапарта» (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Бернадота до Мармона
и безупречно вымуштрованы». Столь же объективен был и его старый приятель генерал О. Ф. Мармон (1774—1852): «… они, бесспорно, превосходили их (имеются в виду итальянские части Бонапарта – Я.Н.) в поведении, дисциплине и военной подготовке»…
В Италии Бернадотт встретит Мюрата и, как уже отмечалось, даже подружится с ним. Правда, потом судьба и военные «пути-дороги» разведут их, но отважный беарнец надолго сохранит теплые воспоминания о самом лихом командире всей наполеоновской кавалерии – наследнике славы принца Руперта английского короля Карла I Стюарта и прусского короля Фридриха II Великого – Зейдлица! А вот с Бертье, как уже говорилось, отношения не сложилось: слишком разными они были людьми. Один – незаменимая «тень» «генерала Бонапарта», другой – в некотором роде его «отражение» в «кривом зеркале».
Очень скоро (16 марта 1797 г.) война представляет Жану-Полю-Батисту («сержанту – красивая ножка») и его «рейнцам» прекрасный шанс показать заносчивому «коротышке-корсиканцу» (на самом деле Наполеон не был низкорослым: просто на фоне своего рослого и видного генералитета, а потом и маршалата он таковым казался!) каковы его люди в бою с самим эрцгерцогом Карлом – безусловно, лучшим австрийским полководцем той поры – под Тальяменто. Именно его стремительная атака под ураганным огнем австрийской артиллерии решила исход дела.
Бернадот продолжает выполнять поставленные перед ним задачи. 19 марта он атакует крепость Градиска и после упорного боя, потеряв 500 человек, захватил ее. Правда, Бонапарт в своем очерке об Итальянской кампании несколько по-другому описывает эти события. «Дивизия Бернадотта, – пишет он, – появилась перед Градиской для переправы через Изонцо. Она нашла городские ворота запертыми, была встречена пушечными выстрелами и попыталась вступить в переговоры с комендантом, но он от этого отказался. Тогда командующий (Наполеон в своем очерке пишет о себе в третьем лице) двинулся с Серюрье на левый берег Изонцо… Для сооружения моста пришлось бы потерять драгоценное время. Полковник Андреосси, начальник понтонных парков, первым бросился в Изонцо, чтобы измерить его глубину. Колонны последовали его примеру, солдаты переправлялись по пояс в воде под ружейным огнем двух хорватских батальонов, обращенных потом в бегство… Во время этого перехода на правом берегу велась оживленная ружейная перестрелка: там дрался Бернадотт. Этот генерал имел неосторожность штурмовать крепость, был оттеснен и потерял 400—500 человек. Эта чрезмерная храбрость оправдывалась желанием самбро-маасских войск проявить себя в бою и, благородно соревнуясь, прибыть к Градиску прежде старых частей Итальянской армии».
Поэтому нет ничего удивительного, что вместо похвалы Бернадотт получает выговор, смысл которого заключался в следующем: не стоило штурмовать небольшую крепость и терять при этом столько людей; вместо этого, достаточно