«Свет и Тени» французских маршалов времен эпопеи неуемного «генерала Бонапарта» (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Бернадота до Мармона
на него в будущем рассчитывать, т.е. в случае избрания его на престол он будет проводить дружественную по отношению к России политику и даже попросил Александра I о поддержке его кандидатуры. Царь был искушенным дипломатом и пообещал поддержать амбициозного беарнца. Можно ли говорить, что и здесь «любимый бабушкин внучек Сашенька» переиграл «корсиканского выскочку»?
Ясно только одно, что «отпуская Бернадотта в Швецию», Наполеон явно полагал, что Швеция у него уже в кармане или, по крайней мере, не ожидал подвохов со стороны своего не самого любимого маршала-свояка.
…Между прочим, французскому императору, отпуская своего нелюбимого маршала, не следовало забывать, что для Бернадотта, немало повоевавшего под началом Бонапарта, не было секретов ни в стратегии, ни в тактике непобедимого полководца. Взбешенный его напористостью в решении своих карьерных задач, Наполеон обозвал Бернадотта «самым бездарным из моих маршалов», что было отнюдь не так. Просто князь Понто-Корво родом из Беарна, оказался самым гибким и самостоятельным среди наполеоновских военачальников. Став наследным принцем Швеции Карлом-Юханом, Бернадотт, не только не пойдет войной против России в 1812 г., но в трудную для Наполеона годину – в 1813 г. – сделает все, чтобы войдя в союз с Англией, Пруссией, Россией и Австрией, «насолить» своему обидчику. Более того, он будет вынашивать крайне честолюбивые планы, рассчитывая с помощью благоволившего к нему (правда, до поры до времени, поскольку крайне «непрозрачный» «наш ангел» никогда не ставил на одну фигуру в «шахматной дипломатии») российского императора Александра I «забраться» на… французский престол, когда падет Наполеон. Другое дело, что для самих французов он уже станет… не просто чужим, а изменником…
Если, конечно, верить многочисленным разнообразным источникам о развитии событий вокруг «назначения» наполеоновского маршала королем Швеции, то главными «инициаторами» спецмиссии К.-О. Мёрнера были не только Веттерстедт с Энгестрёмом, но за ними стояли и другие весьма влиятельные фигуры в шведском обществе, пожелавшие не афишироваться. В пользу этого может говорить и тот факт, что обо всех обстоятельствах на эту тему в шведских архивах не осталось даже и «ряби на воде»: такие дела обычно решаются при закрытых дверях и в устной форме. И Мёрнера могли использовать «втемную», в том числе, и те, кто имел контакты с весьма «непрозрачным» русским царем, любившим «закулисные тихие омуты», чьими информированными «ушами» в Стокгольме был его посол генерал и барон Й.-П. фон Сухтелен.
Интересно другое: помимо Бернадотта на голосование риксдагу были предложены еще три кандидатуры: Кристиан Август принц Аугустенбургский (брат умершего Карла Августа Аугустенбургского), король Дании Фредерик VI и родственник русского царя – принц Петер Ольденбургский, причем, наполеоновский маршал среди членов тайного собрания котировался ниже всех!
И,