могут реально существовать источники информации о расследуемом событии, но и как следует действовать, чтобы их обнаружить.
Таким образом, осознание реальности существования источников информации о преступлении, подкрепленное предшествующим опытом использования эффективных способов её получения, предопределяют повторяемость процессов обнаружения этих носителей информации. Действуя аналогичным образом в сходных ситуациях, можно рассчитывать и на вполне закономерный исход – положительный результат поисковой деятельности. Закономерность обнаружения информации о преступлении, а значит и доказательств, проявляется, таким образом, в закономерно достигаемой цели поисковой деятельности, однако, при условии, если реализация возникающей в этом потребности основывается на готовности при осуществлении поисковых мероприятий действовать в конкретной следственной ситуации определённым образом. Таким образом, «возможность обнаружения доказательств, – как указывал Р. С.Белкин, – становится действительностью, закономерным явлением, ибо приобретает необходимый, повторяющийся, устойчивый и всеобщий характер».[23]
Практика, однако, свидетельствует о том, что далеко не всегда объективные предпосылки обнаружения доказательственной информации оказываются реализованными. По этой причине суждение о раскрываемости любых преступлений нередко подвергается беспощадной критике, правда, без учета оговорки о существовании такой возможности в принципе. Одни авторы ограничиваются деликатным заключением о декларативности подобных рассуждений,[24] другие в своих оценках опускаются до заурядного хамства. Например, профессор А. С.Александров, усмотрев в данном положении одно из проявлений «смертных грехов современной криминалистики», назвал суждение о том, что не существует не раскрываемых преступлений «дурацким оптимистическим пафосом».[25] Оставим, однако, «дурацкую» оценку на совести автора. Проблема не в нём.
Значительная часть преступлений сегодня действительно остается нераскрытой, в том числе по объективным, не зависящим от воли следователя или иного субъекта процессуального познания причинам. Невозможность раскрыть и расследовать преступление Р. С.Белкин связывал, например, с нетипичностью процесса отражения как следствия «воздействия на него различных случайностей (объективный фактор), а также умышленное вмешательство в этот процесс (субъективный фактор) …».[26]
Но это, в целом верное суждение вовсе не означает «ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ» невозможности установить обстоятельства нераскрытого преступления в будущем, имея в виду вполне объяснимое с позиций сегодняшнего дня несовершенство наших знаний. Как писал Ф.Энгельс, «… мы можем познавать только при данных нашей эпохой условиях и настолько, насколько эти условия позволяют».[27]
Успех в деле раскрытия совершаемых преступлений, несомненно,