Он сидел спиной и ни разу не обернулся. Следователь только разглядел лысую побритую голову, черное полупальто, синие джинсы и лежащий рядом на полу черный пакет с личными вещами. Необходимый атрибут для тех, кто приходит с повинной.
– Не будем мешать, – сказал Вовчик и прикрыл дверь.
– Ты точно уверен, что это он? – сидя за столом с кружкой чая в руке, поинтересовался Евгений.
– Можешь сейчас же приступить к допросу и не пытать меня, – ответил Вовчик.
– Ладно, допьем чай.
– Выпьешь сто грамм? – ожидаемо спросил Вовчик.
– Нет, что-то не тянет, – пробурчал Евгений. – Ты наливай себе, не обращай на меня внимания.
– Один не могу, – ответил Вовчик без особой уверенности. – Я с ним уже побеседовал, – по первым показаниям кажется, это он убил трех женщин… ну, процентов на девяносто.
– А что там делает твой опер? – поинтересовался Евгений.
– Тренируется. Работает только два месяца, пусть поучится вести допросы.
– Видно, что зеленый, чуть не встал при виде начальства, – важным голосом произнес Евгений, но тут же реабилитировался: – Мы были такими же, и в первое время трепетали перед любым, кто выше по званию и должности.
Вовчик кивнул и перешел к делу:
– Я расспросил и с первых показаний понял, что это наш клиент. К примеру, откуда ему знать, что насиловали в презервативе?
– Ладно, пошли, сейчас все проясним, – Евгений сделал последний глоток. – Только студента выйти попроси.
– Он со мной дежурит сегодня, пусть сидит и работает, – что-что, а держать в узде своих подчиненных Вовчик умел.
Но Евгений не был готов к уроку профмастерства и возразил:
– Давай потом, а? Сейчас подъедет Маша…
– Это та доска, лечившая меня… – завелся Вовчик.
– Вовчик, не кипятись, мы же работаем одной командой!
– Ее не пущу, пусть сидит в коридоре, – сказал коллега.
– Я сам ее вызвал, пусть изучит объект, – может, он блефует, как все психические недоноски.
– Ладно, делай, что хочешь, – сдался Вовчик. – Но разобрались бы и без твоей умной Маши.
– Спасибо!
Даже если это и был убийца, а не очередной шизофреник, готовый взять на себя все убийства на свете, – а таких за последние дни побывало в ОВД не менее пяти, – в любом случае, человек с повинной до последнего вселяет сомнения в умы следователей, независимо от точности изложения фактов преступления. Уголовное дело в таких случаях строится на одном фундаменте – чистосердечном признании, хрупкость которого рано или поздно прочувствует каждый доморощенный следователь.
Хуже всего, когда дело в таких случаях разваливается в суде, где человек с повинной отказывается от своих показаний. И вторит окружающим, что он оговорил себя под физическим воздействием. Поэтому многое зависит от качества и количества косвенных улик, – таких, как отпечатки пальцев, анализ ДНК, баллистика… всего и не перечислишь. Немаловажен и мотив.
Евгений