характер философского знания, Аристотель должен был задаться вопросом о том, способна ли эта аподиктическая наука о сущем как таковом, в этой особой форме, наделить носящего имя σοφός той особенной формой знания, которая называется Мудростью. Итак, Аристотель должен будет сказать нам, во-первых, что такое – в строгом смысле – σοφός, и во-вторых, можно ли считать философию в том виде, в каком он ее себе представляет, Мудростью.
1. Функцию, присущую всему роду знания, Аристотель усматривает в том же, в чем и все греки: чтобы обладатель знания сделался σοφός. Но эта идея заключала в себе в то время множество более или менее неразличённых оттенков. Аристотель был гением концептуальной точности; и первое, что он делает, – он строго уточняет свойства того, кого довольно-таки неопределенно именуют σοφός. Будем ли мы придерживаться смысла, который вкладывается в это слово в повседневной жизни, или же смысла, в каком говорится о мудром, когда речь заходит о семи мудрецах, мы сталкиваемся с тем, что за всеми этими разными значениями термина σοφός всегда стоит одно и то же понятие: человек, обладающий высшей формой знания и способный от владения каким-либо элементарным искусством, техне, подняться к знанию космоса, этики и политики. Каковы свойства этого знания, другими словами, в чем формально заключается превосходный характер этого знания?
a) Прежде всего Аристотель говорит нам о том, что σοφός – это человек, который знает не только некоторые определенные вещи, но и тем или иным способом знает всю совокупность вещей, на которые распространяется данный вид знания: полностью владеет всем до него относящимся. Это мы уже видели: эмпирик может вылечить Иванова, Петрова, Сидорова, у которых обнаруживаются более или менее сходные симптомы, тогда как врач умеет лечить «всех» страдающих желчной болезнью: он – σοφός.
b) В более узком смысле σοφός есть тот, кто обладает наиболее трудным и недоступным видом знания.
c) Кроме того, σοφός должен обладать точным знанием вещей; и кто знает вещи более верно, строго и точно, тот будет в большей мере σοφός.
d) Далее, σοφός обладает знанием в такой форме, что может научить других. В этом смысле его знание есть μάθημα: то, чему можно научить и научиться.
e) Далее, σοφός есть тот, кого знание ставит управителем над другими, каков бы ни был способ этого «управления». Применительно к собственно обучению управляющая функция, которую выполняет σοφός, называется учительством, а тот, кого обучают, по отношению к ней называется учеником (μαθητής). В другом порядке вещей классический σοφός выполнял ведущую функцию государственного управления; ее Аристотель последовательно называет «начальствованием» (ἐπιτάττειν).
f) Наконец, σοφός обладает таким знанием, которое взыскуется не ради его результатов, а исключительно ради него самого – ради знания. Это знание не направлено ни на какое «производство» (ποίησις), но представляет собой действие, которое довлеет себе, является чистым праксисом (πράξις). В этом смысле знание некоторым