защищенный канал?
– Слава богу, нет. Мне они больше не нужны.
– Э-э… Ладно, скажем, так: вы помните последний проект, которым руководили?
– Как же не помнить. Тем более, что Подкомитет по астронавтике всего месяц назад вызывал меня для дачи повторных объяснений.
– Конечно, конечно. Мне давно пора бы найти время прочесть ваши показания. Но я был страшно занят… э-э… последующими мероприятиями. Проблема как раз в них.
– Я думал, все идет по плану.
– К сожалению, да. И мы ничего не можем сделать, чтобы ускорить события. Даже наивысший приоритет дал бы всего несколько недель. А это значит, что мы опаздываем.
– Не понимаю, – невинно ответил Флойд. – Понятно, тратить время зря ни к чему, но ведь никакими сроками все это не ограничено.
– Теперь ограничено. И не одним, а двумя.
– Удивительно.
Если Виктор и уловил в ответе иронию, то предпочел не обращать на нее внимания.
– Да, теперь ограничения есть. Одно из них – дело рук человека, другое – нет. Оказывается, мы не будем первыми, кто вернется к… э-э… на место происшествия. Наши старые соперники опережают нас, по меньшей мере, на год.
– Какая жалость.
– Это еще не самое худшее. Даже без этого мы можем опоздать. И, прибыв на место, не найти там ничего.
– Ну, это просто абсурд. Я что-то не слышал, чтобы Конгресс отменил закон всемирного тяготения.
– Я не шучу. Ситуация нестабильна, но в подробности я сейчас вдаваться не могу. Вы сегодня вечером дома?
– Да, – ответил Флойд, не без удовольствия отметив, что в Вашингтоне, должно быть, уже далеко за полночь.
– Хорошо. Через час вам доставят пакет. Перезвоните мне сразу, как только изучите его содержимое.
– А к тому моменту не будет слишком поздно?
– Будет, но мы уже потеряли слишком много времени, и я не хочу терять еще больше.
Миллсон сдержал слово. Ровно через час запечатанный конверт был доставлен – да не абы кем, а целым полковником военно-воздушных сил. Тот болтал с Кэролайн и терпеливо ждал, пока Флойд прочтет содержимое.
– Боюсь, мне придется забрать это, когда вы закончите, – извиняющимся тоном сообщил высокопоставленный мальчик на побегушках.
– Рад это слышать, – ответил Флойд, устраиваясь в гамаке, где любил читать.
В конверте оказалось два документа. Один был краток. На нем красовался гриф «Совершенно секретно», но слово «совершенно» было зачеркнуто, а подлинность изменения заверена тремя совершенно неразборчивыми подписями. Очевидно, это была выжимка из какого-то длинного отчета, тщательно цензурированная и полная пробелов, отчего читать ее было очень нелегко. К счастью, заключение состояло из одной-единственной фразы: русские доберутся до «Дискавери» гораздо раньше его законных обладателей. Это Флойд знал и сам. Он обратился к другому документу,