было обнаружено тело француза. У петродарского тракта молодой заседатель остановился… Здесь, похоже, бедолага и свернул в рощу. Кто же исполосовал его карманным ножом?.. Нет сомнения, кто-то из дворян. Но мужчина или женщина?.. Погоди, времени полно, не пройти ли к той прогалине?.. Присмотреться без суеты к месту преступления, поискать улики. А вдруг обнаружится нечто такое, что даст основания изобличить убийцу!
Беклемишев кивнул своим мыслям и решительно шагнул в сумрак рощи. Едва заметная тропка привела его под тень раскидистой березы. Оставив у раздвоенного ствола чернильницу, гусиные перья и пустые бланки, он склонил голову и стал внимательно всматриваться в сухую траву. Его глаза пядь за пядью исследовали поляну, где случилось трагическое происшествие. Воодушевление было велико, оно придавало сил, обостряло зрение. Казалось, вот-вот приоткроется завеса тайны. Но через четверть часа азарт стал спадать, появились первые признаки усталости. Хм-м, ни-че-го!.. А что ты хотел? Улик? Хватит дурью маяться, корнет!..
Среди деревьев послышался шорох опавших листьев. Кто-то подходил к прогалине. Кто?.. И в этот момент в траве перед Беклемишевым что-то тускло блеснуло.
***
Проводив без четверти восемь корнета и подканцеляриста, Хитрово-Квашнин выпил холодного рассолу, прошелся по флигелю и постучался в комнату, отведенную Иванову. Ответа не последовало, и он толкнул дверь. В нос шибанул сильный запах перегара. Старший заседатель, как есть в мундире и сапогах, лежал пластом на кровати и громко сопел носом.
– Панкрат Фомич, подымайтесь! – попробовал растолкать его штабс-ротмистр.
В ответ раздался всхрап, перешедший в невразумительное мычание.
– Хватит дрыхнуть, пора приниматься за дело! Беклемишев с Поповым уже перекусили в буфете и отправились к Матвеевским. Я с Вельяминовым и Соболевским еду к Потуловым, у Зацепина своя задача, вы могли бы нанести визит Сабо и Карицким… Вас зачем сюда вообще послали? Напиваться до полусмерти?
Иванов открыл глаза и попытался сфокусировать взгляд на том, кто так настойчиво не давал ему спать. Сделал он это лишь с грехом пополам.
– Не в силах я, Хитрово-Квашнин… Потом, как оклемаюсь.
Он оперся на локоть и, опустив руку к полу, достал из-под кровати большую бутыль. Сделав несколько глотков, вернул ее обратно и откинул голову на подушку. Тут же раздалось размеренное сопенье.
– Вот, черт! – наморщил нос Хитрово-Квашнин. – С утра успел водкой разжиться!.. И не добрым пенником или полугаром, а дешевой сивухой. Где он ее достал?
– Ну, теперь пойдет кваситься! – послышался знакомый голос.
Штабс-ротмистр оглянулся – в дверном проеме c ухмылкой на губах стоял Зацепин, рядом с ним – Соболевский. После вчерашнего застолья поручик был в полном порядке: одет в свой кавалерийский мундир, причесан и надушен. Секретарь нижнего земского суда облачился в сюртук черного цвета, коричневую жилетку и темно-серые панталоны.
– Панкрат Фомич, Панкрат Фомич! – качал он головой, поглядывая