с места. Я говорила серьезно. Либо они объяснят хоть что-то, либо им придется запихивать меня в машину силой.
Ко мне подошел Райденн, который до этого момента стоял в стороне и не вмешивался. Бездыханное тело Агнешки все еще мешком висело у него на плече, однако он не выглядел усталым. Кев одарил Райденна неодобрительным взглядом, но тот лишь улыбнулся и сделал еще один шаг ко мне.
– Катажина, вы показались мне разумной девушкой. Времени нет, поэтому буду краток. Если вы останетесь здесь, умрете. Поедете с нами – тоже окажетесь в опасности, но у вас хотя бы будет шанс спастись. Ваших родственников защитят наши люди. Даю слово. Боюсь, вам придется слепо мне довериться.
– Но я не могу… Дедушка! Он же будет волноваться! – Мои глаза наполнились слезами. Я запрокинула голову и посмотрела вверх, чтобы не расплакаться у всех на виду.
Райденн положил руку мне на плечо и тихо сказал:
– Это тяжело. Но у вас есть долг, и вы должны ему следовать.
Мне захотелось взвыть. Какой еще долг? Да я вас даже не знаю! Даже Кева… Слишком много разочарований для одного дня. Точнее, ночи.
– Держись от нее подальше, – рявкнул Кевин.
– А не то что? – насмешливо поинтересовался Райденн.
– Это все очень мило, но, может, потом выясните, кто из вас главный? Нам надо ехать! – встряла Вивиан.
– Но я не могу уехать, не предупредив родителей и дедушку! – Я снова завела свою пластинку.
– Катажина… – начал было Райденн, но его прервала Вивиан:
– Так, все. Напишешь дедушке письмо. – Ведьма высунулась из машины и дернула меня за руку, заставляя влезть в салон. Не ожидала, что в ее хрупком теле скрыта такая сила.
Кевин захлопнул за мной дверцу, недобро зыркнув на Вивиан. Сам же запрыгнул на заднее сиденье рядом с Райденном и Агнешкой, которая все еще была без сознания.
В салоне пахло как в индийской лавке, торгующей аромамаслами. Атмосферу дополняла связка то ли амулетов, то ли кулонов, которая болталась на зеркале.
– Нельзя было поосторожнее? – возмутилась я, взъерепенившись от такого наглого обращения.
– Хочешь выжить – потерпишь, – отозвалась Вивиан, не отрывая взгляда от дороги. Она уже успела тронуться с места, и теперь фары выхватывали из ночной тьмы узкую полоску трассы.
– Ладно. О каком письме ты говорила? – нехотя спросила я, осознавая безвыходность своего положения.
– Об обычном. Бумажном.
– Дедушка ни за что не поверит, что я уехала, не дождавшись его возвращения, и оставила письмо. Бумажное, черт побери, письмо! На дворе двадцать первый век, если ты вдруг не заметила. Сейчас никто не пишет писем, мы не в Средневековье.
– Открой бардачок. Там вроде бы есть блокнот и ручка.
– Ты вообще слышишь, что я говорю?
– Открой бардачок.
Я скрипнула зубами, но все-таки сделала, что она просила.
– Ну?
– Как знала, что пригодится. Теперь пиши.
– Я вообще-то задала вопрос! Что за дурацкая привычка игнорировать все, что я спрашиваю?
– А