что если она знала?
Да нет, невозможно. Мама не стала бы работать на такого человека. Она у меня слишком хорошая, чтобы получать деньги у того, кто по головам ходит. Это, получается, грязные деньги, а мама у меня честная и правильная. Она не стала бы.
– Ой, Линочка, ты такая наивная, – вздыхает по ту сторону линии подруга. – Разве он бы стал таким образом забирать тебя, как неандерталец? Если бы был хорошим человеком? Знаешь, волк шкуру меняет, а привычки нет. Эти заморочки из прошлого века…
– Ладно, ты мне не помогаешь, – прерываю её я.
– Прости, я не подумала, что ты там одна, тебе и так страшно, – виноватым голосом проговаривает. – Я не знаю, что делать, как тебе помочь, – шмыгает носом.
– Не переживай, он ничего плохого мне не сделает, – убеждаю подругу, несмотря на то, что сама в это не верю.
Никому не нужна обуза в виде двадцатитрёхлетней девушки, и я не понимаю, почему меня сюда привезли. Но вряд ли чтобы обо мне заботиться. Самойлов мне никто, мы не родственники, не друзья, нас связывает только то, что моя мама была домработницей в его доме, сколько я себя помню. Может быть в этом причина?
Возможно, но если он бы хотел помочь дочери той, кто столько лет на него работает, мог просто денег дать и помочь маме, но вот зачем заявлять на меня права, я не понимаю.
Может, мама что-то сделала? Вдруг она увидела то, чего не должна была увидеть, и он решил от неё избавиться, но не вышло? Он перевёл её в другую клинику, чтобы следить за ней, первым узнать, когда ей станет лучше, и… Господи, Лина, кино насмотрелась? Что за чушь ты несешь?
– Алло, – напоминает о себе подруга. – Ты ещё здесь?
– Да, – хрипло отвечаю и в этот же момент слышу, как поворачивается ключ в замке. – Мне пора, ты не волнуйся за меня и поливай мамины цветы, по возможности позвоню, – быстро проговариваю, встав на ноги, и отключаю звонок.
Марат заходит в квартиру и первым делом находит меня глазами при тусклом свете настенного светильника. Он внимательно осматривает моё лицо, переводит взгляд на тумбу рядом со мной, потом на телефон в моей руке, который я тут же кладу на место.
– Кому звонила? – прищуривается, слегка наклонив голову набок.
– Не твоё дело, – выплёвываю я.
– Ошибаешься, – хмыкает как-то злобно. – Всё, что касается тебя, теперь моё дело, – говорит и делает шаг в мою сторону.
Приближаясь ко мне, мужчина снимает пальто и бросает его на высокий стул у кухонного островка, что разделяет саму кухню от гостиной. Осознаю степень катастрофы только сейчас, когда осталась с ним один на один в закрытом помещении. В его квартире, где сколько не кричи, никто не поможет. Уверена, что в таких люксовых жилых комплексах стены толстые, и не удивлюсь, если присутствует и звукоизоляция.
Всё же Юльке удалось меня напугать своими байками, и я делаю пару шагов назад, пока Самойлов продолжает на меня наступать. Смотрю в его затуманенные глаза и понимаю, что стоило бы и в самом деле сбавить пыл. Это ведь не мальчик с района, который пинал мой рюкзак в школе, стукнуть его книжкой по