была собственность епархиальная.
Поскольку евхаристический культ ранней Церкви имел семейно-париархальный характер, формирование имущества происходило прежде всего на основе domus ecclesiae. Из них и возник такой феномен христианской жизни, как известная по источникам «kafoliki ekklesia» – «соборная церковь», или общинный храм, окончательно легализовавшийся после 313 г. Однако это не означало совершенного исчезновения домашних церквей с присущей им спецификой. Знатные патрицианские фамилии, принимавшие христианство, становились патронами общин, которые первоначально формировались за счет их социального окружения, и фактическими распорядителями общинного имущества с учетом его целевого посвящения. Рядом с кафолическими церквами в Империи возникали propriae ecclesiae. Расцвет этого феномена в целом приходился на Средние века, когда вследствие «варваризации» церковного права «церковь в частном владении» стала одним из значимых явлений христианской жизни. Исторические данные позволяют предполагать, что появление частных церквей было продиктовано отнюдь не соображениями престижа и тщеславия, как можно было бы подумать по аналогии с усадебными, ведомственными и дворцовыми храмами в России синодальной эпохи. В ряде случаев это была единственно возможная форма организации и существования Церкви в эпоху поздней античности и Средних веков в условиях христианизации традиционных обществ.
В дальнейшем судьба церковной собственности во многом зависела от соотношения в истории трех вышеперечисленных факторов – частного, общинного и епископского права в сфере церковного имущества. Преемниками в области ктиторского права могли быть не только органы епархиального управления, но и конкретные общины и гражданские институты. Это хорошо видно на примере развития катакомб в Риме – кладбищ раннехристианской общины I–V вв. В ряде случаев они складывались вокруг родовых кладбищ патрицианских родов. На протяжении II–III вв. эта изначальная связь распалась. «Бремя содержания» общинных кладбищ начало постепенно переходить к городскому епископу, что закончилось реформой папы Зеферина (197–217) и созданием коллегии фоссоров.
И общинное и институциональное имущество формировалось путем покупки, дарения (donatio) или по завещанию. Однако право получения наследства для христианской общины было подтверждено лишь в 321 г.: римское право не предполагало абстрактных наследников в виде «всей Церкви». Характерно, что имущество, полученное Церковью, могло быть возвращено владельцу или его наследникам, если таковые объявлялись, как поступали епископы Аврелий Карфагенский и Августин Иппонский. К тому же имущество, обращаемое в церковную собственность по дарению или завещанию, не освобождалось от куриальных обязательств перед городом и государством, которые нес его бывший владелец. Это заставило блаженного Августина отказаться от завещания некоего гражданина, обязанного поставлять хлеб из Африки в Рим: возложение на местную епархию такой обязанности было бы для нее непосильно. К тому же