царил хаос, на полу были раскиданы вещи из гардероба Юли, похоже, бандит рылся в карманах ее одежды.
– Непонятно, что он хотел найти?
Вдруг взгляд Андрея упал на письменный стол, за ним Юля работала над своими дизайнерскими проектами. Обычно стол был заставлен, на нем не было пустого места – компьютер, принтер, ноутбук, профессиональный фотоаппарат, куча каких-то коробочек с флешками, с еще всякого рода прибамбасами, нужными ей для работы. Там же обычно лежал Юлькин мобильник, зарядка к нему и еще стопка журналов по дизайнерскому интерьеру жилища. Сейчас на столе были разбросаны только журналы, вся оргтехника словно испарилась. Андрей сообщил об этом следователю.
– Ну вот – это уже интересно, значит, искали что-то связанное с работой вашей жены.
– Она же не на секретном предприятии работает, не понимаю причем здесь ее работа? Хотя погодите, Юля мне рассказывала, что последние две недели за ней все время ездит одна и та же машина, она ее доже фотографировала на телефон. Но, наверно, поэтому телефон и пропал – высказал свою догадку Андрей.
– Очень странно, почему пропала остальная техника…
Андрей не успел досказать – в квартиру буквально ворвались Юлины родители, которым он сообщил о несчастье сразу после того, как вызвал милицию. Следователь понял, что вести дальнейший опрос в присутствии убитых горем родителей бессмысленно, поэтому предложил:
– Андрей Петрович, давайте договоримся так: в понедельник вы подъедете в наш следственный комитет и подробно расскажете мне все, что удастся вспомнить насчет этой машины. Вдруг Юлия Николаевна догадывалась, с чем это преследование может быть связано, как-то вам объясняла. Итак, жду вас к 10 часам в понедельник в следственном комитете. Сможете подъехать в это время?
– Смогу, если это необходимо.
Хорошо, что следователь оставил визитку, потому что Андрей не запомнил, ни звания, ни фамилии сыщика, хотя он и представился, когда бригада оперативников приехала на вызов.
Самое ужасное для Андрея началось, когда оперативники покинули квартиру, и в ней остались только трое самых близких Юле людей, которые уже ничего не могли изменить ни в своей, ни в ее судьбе. Каждый из них терзался чувством вины за то, что не смог уберечь любимого человека, а, кроме того, никак не мог понять, за что на него свалилась такая беда.
Татьяне Дмитриевне сразу стало плохо, когда она увидела на ковре кровавое пятно и силуэт дочери, очерченный оперативниками. Пока Андрей приводил ее в чувство, используя свои врачебные навыки, Николай Иванович бубнил про то, что он отговаривал жену ехать, рассказывая, как пытался убедить ее:
– Таня, зачем мы поедем, все равно изменить ничего нельзя. Нам никто даже объяснить не сможет, как это произошло, и за что убили нашу девочку.
Перессказывая это Андрею, Николай Иванович вдруг в голос зарыдал. Пришлось сделать успокоительный укол и несостоявшемуся тестю. Когда оба родителя немного пришли в себя, Андрей предложил перейти из гостиной в кухню, где, по крайней мере, не было следов присутствия преступника.