теперь пути
В эту осень, и влажь, и стыть.
Проще бросить, забыть, уйти,
Уязвимость не допустить.
Да, я больше не напишу,
Хоть и буду сама страдать,
Потайному карандашу
Закрывая проход в тетрадь.
Не бывает любви; таи
Чувства, долго глядясь во тьму.
Как небрежны стихи мои,
И мечты твои ни к чему…
«Жить ожиданием редких порывистых встреч…»
Жить ожиданием редких порывистых встреч.
Сумрачный город похож на Медузу Горгону.
Улицы-змеи. И как мне тебя уберечь?
Сердце трепещет или же играют гормоны —
Трудно понять. Обнажится стыдливая даль.
Солнце похоже на красный бокал на закате.
Жёлтые листья ложатся под ноги, и жаль,
Слов описать ощущения-мысли не хватит.
Ты уезжаешь на дачу (могли быть вдвоём)
На выходные. Прильнув к ледяному окну, я
Вдруг понимаю, как пуст утихающий дом,
Сад так печален. Но, право же, я не ревную —
Делай что хочешь. А я, к совершенству стремясь,
Страшно боюсь провалиться, предстать подмастерьем.
И потому не желаю «поддерживать связь»
И доверять свои чувства бумаге и перьям.
Но и без этого я не могу, и Душа,
Всё разрываясь от тягот и противоречий,
Ищет запретного беглого карандаша,
Жадной тетради, теснящейся письменной речи.
Это так просто – стихи. Я сумею сама
И никогда ничего о себе не открою.
Пару недель будет душная влажная тьма.
Встреча намечена нами на двадцать второе.
Если быть вместе нельзя, невозможно любить —
Может, логичней оставить в покое друг друга?
Но для чего-то колеблется тонкая нить,
Острые стрелки крадутся по плоскости круга…
«Пряный кофе, Флёр-де-Лис…»
Пряный кофе, Флёр-де-Лис —
Ощути, постой.
Я активно пользуюсь
Точкой с запятой.
Подступают тучи, но
Дни ещё тихи.
Ты читаешь вдумчиво
Беглые стихи.
Жутко странной девушке
Средь свинцовых струй.
И жалеть бы не о чем —
Просто поцелуй.
Середина осени.
Есть ли карта крыть?
Вот и стали взрослыми.
Жить, бродить, курить.
Волосы по плечи, и
Щёки – алый мак.
А добавить нечего —
Ясно всё и так.
Жадно воплотили близь —
Кто её берёг?
Строки снова вылились,
Да без подоплёк…
«Подруга пишет: помнишь фото, где…»
Подруга пишет: помнишь фото, где
Осенний день, вино и нам по двадцать?
И серый город, тонущий в воде,
Судьбе не хочет всё-таки сдаваться.
Лишь позже