rel="nofollow" href="#n_1" type="note">[1] с желтыми зубьями, направленными прямо на нее – как пасть монстра, готового к прыжку.
– Бобби, почему мы должны отделять телят от коров, когда они рождаются? – спросила она.
– Если телята выпьют все молоко, у нас ничего не останется на продажу. – Он подышал на ладони и потер их друг о друга.
– Я ненавижу, когда нам приходится забирать телят у их мам. Они плачут. Лола пыталась спрятать своего теленка в крапиве, помнишь, чтобы отец его не нашел. – Голос Нелл вновь задрожал.
– Да, было такое. – Бобби вошел в доильный сарай и начал обмывать коровам вымя.
– А моя мама умерла в больнице? Я плакала, когда меня у нее забирали? – тихо произнесла Нелл, обхватив себя обеими руками, чтобы согреться. Ее глаза опять были полны слез.
– Не уверен, поскольку ты ее никогда не знала. Не начинай снова плакать, Нелл, у нас есть работа, ее нужно выполнить, – вздохнул Бобби.
Она закрыла за ними дверь сарая.
– Бобби, скажи, мы потеряем наш дом?
– Не знаю. Хватай тряпку, Нелл, нам нужно протереть им вымя, прежде чем приступать к дойке.
– Но мы все равно всегда будем вместе, правда? – не унималась сестренка, не обращая внимания на его попытки подключить ее к делу.
– Да, Нелл. Слушай, если ты не собираешься помогать мне, то ступай обратно в дом. – Он взглянул на сестру сверху вниз. Та смотрела на него с обожанием, ее глаза сверкали в свете керосиновой лампы, сапожки по щиколотку утопали в навозной жиже, изо рта вырывался пар.
Когда Бобби вернулся к своему занятию, Нелл побрела к задней стене доильного сарая, что-то насвистывая себе под нос. Обернувшись, чтобы убедиться, что никто на нее не смотрит, она толкнула заднюю дверь и вышла в туманное утро. Снежок скрипел под сапогами, пока она шагала к воротам в конце поля. Вдали виднелась большая ива, росшая в нескольких ярдах от озера, которое примыкало к землям коттеджа «Тисовое дерево» и Дома викария. Это было ее любимое дерево. Нелл приходила сюда, чтобы поразмыслить, когда ее что-нибудь тревожило. Направляясь к иве, она рассматривала самодельные надгробья и кресты, торчавшие в земле позади Дома викария. Порой Нелл думала – как же это место отличается от кладбища при церкви, с элегантными могильными плитами из черного и белого мрамора, с золотыми надписями и свежими цветами, которые прихожане возлагали по воскресеньям, когда посещали службу. Но здешние могилы, похоже, принадлежали тем, о ком никто не заботился. Одна из них зачаровывала Нелл больше всех: просто холмик земли, заваленный камнями. Бобби сказал, что там похоронена ведьма – местные жители утопили ее в озере несколько столетий назад. На камне отсутствовало выбитое имя, вместо него было просто символическое изображение ивы, вырезанное на деревянной табличке. «Камни должны помешать ей восстать из мертвых», – однажды объяснил Бобби, пока сестра смотрела на него расширенными от ужаса глазами.
В ту ночь Нелл не смогла уснуть. Она представляла, как ведьма возвращается к жизни, выбирается из могилы – длинные черные волосы в репьях, на носу бородавки.