придется носить всегда, что его не волновало, потому что перчатки были намного лучше прежних бронированных кулаков или неуклюжих крюков. Это был первый день в его новом протезе, и он оказался великолепен. Он бегал, кричал, подпрыгивал и резвился, и все смеялись вместе с ним и аплодировали каждому его движению. Он был могуч! Он собирался изменить мир. Ничто не могло его остановить. Настанет день, и все узнают имя Ме (Кью-Эм) ган Гэлло (Купер) уэй. Во всем мире не было ничего, что оказалось бы ему не по силам. Он будет…
– Ой! – Шокированный, он шлепнул ладонями по лицу. – О, ты его выключила!
– Что-то вроде прерванного сношения, да? – самодовольно произнесла она.
– Но я хочу еще!
– И это станет ошибкой. Если слишком глубоко погружаться в чью-то радость или печаль, то добром это не кончится. Кстати, откуда ты знаешь, что и дальше будет так же хорошо?
– А как может быть иначе? Сейчас у тебя есть все, ты…
Он смолк и посмотрел ей в лицо. Она улыбалась. В грядущие дни он не раз будет возвращаться к этому моменту, отыскивая признаки насмешки, но никогда их не найдет. Стены исчезли. Она показала ему все, что он мог о ней узнать, и он понимал, что его жизнь уже никогда не будет прежней.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Выражение ее лица изменилось настолько незначительно, что он мог пропустить эту перемену, если бы не был так тонко настроен на ее эмоции. Ее нижняя губа дрогнула, глаза обвела печаль. Она порывисто вздохнула.
– Это так внезапно. Может, тебе следовало подождать, пока ты не придешь в себя после…
– Нет. – Он взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть на него. – Нет. Я могу выразить это словами только сейчас, в этот безумный момент. И мне нелегко было такое сказать.
– Ну, надо же, – монотонно проговорила она.
– Так в чем дело? – Когда она не ответила, он слегка встряхнул ладонями ее голову. – Ты меня не любишь, в этом причина? Если да, то лучше скажи это сейчас.
– Дело не в этом. Я люблю тебя. Ты ведь никогда прежде не любил?
– Нет. И гадал, узнаю ли я когда-нибудь, что это за чувство. Теперь знаю.
– Ты и половины не знаешь. Иногда почти желаешь, чтобы это чувство было более рациональным, чтобы оно не било тебя тогда, когда ты меньше всего в состоянии с ним совладать.
– Полагаю, тут мы по-настоящему беспомощны?
– Это ты сказал.
Она опять вздохнула, потом встала и взяла его за руку. Потянула его к кровати.
– Вперед. Ты должен научиться заниматься любовью.
Он опасался, что это будет чем-то необычным. И ошибся. Он много размышлял на эту тему за последние недели, но так и не пришел к каким-либо выводам. Что бы она сделала? Если она лишена чувствительности ниже ключицы, то как может любая сексуальная активность иметь для нее значение?
Один ответ представлялся очевидным. У нее сохранилась чувствительность в плечах, шее, лице, губах и ушах. Она все еще способна к эрекции. Ощущения от гениталий не достигают