Так что, если уж он поручил Хасану дело такой важности, то и верность его обеспечил не только честным словом, но и чем-нибудь понадежнее. Кстати сказать, нетрудно догадаться, чем именно. На Хасане за время его службы наверняка столько преступлений скопилось, что он по законам какой угодно страны смертную казнь заслужил или как минимум пожизненное заключение. Наверняка в каком-нибудь швейцарском или американском банке уже давно лежит «дипломатик» с парой видеокассет и стопочкой документов. И держит этот «дипломатик» грозного гвардейца не хуже, чем железная цепь.
– Эй, старик, о чем думаешь?
Громкий голос Хасана вывел Митонасяна из глубокой задумчивости. Экс-полковник поднялся по трапу, подошел к армянину и остановился в шаге от него, нависая над Тиграном, как Гулливер над лилипутом.
– Ни о чем, – спокойно ответил Митонасян. – А что?
– Так подумай. Все уже погрузили, кроме твоего оборудования. Скажи, можно его открыто нести или нет? Я так думаю, что можно – кто догадается, что это за дрянь такая? Я бы в жизни не понял!
– Так то ты, – чуть усмехнувшись, сказал Тигран. – А кто другой, может, и поймет. На этом причале сейчас знаешь сколько американских шпионов?
– Сколько?! Кто?! Откуда знаешь?! – рыкнул Хасан.
«Ну, как можно быть таким прямолинейным, – мысленно вздохнул Тигран. – А ведь этот еще не из самых глупых».
– Ну откуда мне знать, сколько и кто? – вслух сказал он успокаивающим тоном. – Но я уверен, что они есть и что их немало. Сам посуди: война идет, люди бегут из страны. Конечно, янки хотят знать, кто именно уезжает и что увозит.
– И ты думаешь, эти шпионы разбираются в твоей аппаратуре? – недоверчиво спросил Хасан. – И сумеют понять, что это такое?
– Сами, может, и не разбираются. Но сфотографировать ее наверняка догадаются. А потом эксперты за полчаса разберутся. И начнется тогда за нашим корабликом большая охота.
Хасан несколько секунд молчал, слегка покачиваясь с пятки на носок – была у него такая привычка. Потом повернулся к своим подчиненным и рявкнул:
– Эй, капитан! Сумеем в трюм грузовик загнать?
– Если надо – сумеем, – спокойно отозвался капитан.
Через полчаса грузовик со всем содержимым оказался на борту сухогруза.
– Знал бы такое дело, сразу бы приказал грузовик загонять, – с досадой сказал Хасан, повернувшись к Митонасяну. – Столько времени из-за тебя потеряли! Что ж ты сразу не сказал, что твои станки нельзя нести в открытую?!
– А ты спрашивал? – довольно дерзко откликнулся армянин.
И тут же пожалел об этом. Не успел он договорить, как Хасан схватил его за шиворот и перебросил через борт. Тигран болтался в воздухе, давясь криком и с ужасом чувствуя, как потрескивает ткань пиджака. А Хасан смотрел ему в лицо и улыбался. Молча, без единого звука. И это почему-то было страшнее самых страшных угроз. Может быть, потому, что чувствовалось – ты для него не человек, а кто-то вроде таракана.