Отодвинув пару поленьев, он достал плюшевого зайца. Игрушка была очень старой… даже, скорее, старинной. Юноша выменял её у мальчишек из храма. Ему пришлось нимало потрудиться, чтобы привести зайца в порядок, и теперь на его некогда белой шубке красовались аккуратные заплаты и новые блестящие пуговки вместо глаз. Юноша оглядел игрушку, и на его глазах выступили предательские слёзы. Он не мог позволить чего-то лучшего – тех крох, что он приносил, едва хватало им на пропитание. Даже этого злосчастного зайца он выменял на широкий офицерский ремень с блестящей бляхой – единственное, что осталось от отца.
Юноша сердито вытер слёзы и украдкой посмотрел на девочку. Он ни секунды не жалел. Он поступил правильно – Малышка куда больше нуждалась в маленьком чуде, чем он в угасающих воспоминаниях об отце. Стараясь не шуметь, юноша посадил зайца под ёлку и лёг обратно. Он улыбался, представляя чистый восторг, которым наполнится с утра их каморка.
Нехитрый план сработал, и юноше не нужно было больше бояться, что девочка найдёт подарок раньше времени. Он не мог ждать ещё неделю, от того и вышла вся эта история с Рождественским Сантой. Но теперь, когда девочка спала, а заяц прилежно сидел под ёлкой, юноша смог наконец успокоиться.
Улыбаясь, он мирно уснул.
Посреди ночи раздался протяжный скрип петель. Огонь, мирно потрескивающий в топке, затих. Пахнуло холодом и тленом. Юноша, вынырнувший от холода к самой границе сна, устало решил, что это очередное видение. Натянув край одеяла на голову, он снова заснул…
ㅤ
…а проснулся уже от жуткого холода. Замёрзший настолько, что не мог даже дрожать, юноша с трудом разлепил заледеневшие ресницы. Прорвавшаяся в каморку стужа погасила пламя, а вместе с ним и все краски. Всё потонуло в серой мгле.
Юноша осторожно повернул голову, боясь, что обледеневшие жилы лопнут, рассыпавшись тысячами осколков. Девочки нигде не было. Подгоняемый растущим беспокойством, он поднялся и подошёл к двери.
– Малышка! – с трудом разлепив губы, прохрипел юноша.
Девочка не ответила.
Он почему-то точно знал, что она не ответит. Страх пробил ледяные оковы, и дрожь наконец охватила его. Юноша смотрел на две цепочки следов в инее: от подошв штопаных детских сапожек, и вторые, оставленные женскими туфлями. А ещё, прямо у порога среди серого инея вызывающе алела обёртка. В грязных тонах бумажный фантик выглядел так неестественно, что юноша на миг заподозрил, будто тот ему почудился. Он наклонился и поднял обёртку. Пальцы ожгло морозом. Было ощущение, что весь расползающийся по миру холод исходил от этой бумажки.
У них никогда не было денег на конфеты. Единственной сладостью, которую он приносил девочке, были размокшие леденцы. Юноша даже думал, что девочка никогда в жизни не пробовала конфет. До этой ночи. От обёртки навязчиво разило приторно-сладким запахом шоколада и тлена.
Он бросился по цепочке следов. Надрывая