его тело и на самом деле было отражением заключенного в нем живого и текучего ума.
– Он не умер, Олег Дмитриевич, – произнес он после этой странной тягучей паузы. – Он ушел дальше. Но если он не успел что-то сделать в этом мире, он обязательно вернется… Олег Дмитриевич, я не желал зла Ивану. Не отравил его знанием. И глаз ему я тоже не открывал. Любой разумный человек рано или поздно поймет, что находится в зависимом положении. Вопрос не в этом. Вопрос в том, как он этим знанием распорядится?
– Никита Яковлевич, где-то должны остаться дневниковые записи Ивана, – на лице Олега застыла полуулыбка. Разговор с Лужиным произвел на него двоякое впечатление. Собеседник был откровенен, даже слишком откровенен, словно исподволь пытался направить его в нужную колею. И, тем не менее, Олег понимал, что всей правды такой человек никогда не откроет. – У него был слишком сложный и неоднозначный внутренний мир, чтобы хранить свои мысли только в голове. То, что написано в этой тетради, скорей всего написано именно для вас… Он должен был критически относиться и к собственным убеждениям. А для этого необходимо анализировать ситуацию. Нужен оппонент, хотя бы внутренний.
– А что, если он был настолько цельной личностью, что не имел такого оппонента?
– Это возможно, – кивнул Олег. – Никита Яковлевич, у вас есть дневник Ивана?
– Нет, – покачал головой Лужин. – Придется поверить на слово. Хотя мои слова кажутся вам трескучими, а идеалы надуманными. Но заметьте, я не говорил, что пытаюсь противостоять системе. В ней немало положительных моментов. По крайней мере, человечество до сих пор не истребило себя, а история последних веков и вовсе гимн неслыханного прогресса… Если не принимать во внимание мировые войны, невиданное ограничение возможностей, перенаселенность, голод, духовное и интеллектуальное обнищания…
Олег неожиданно встал, подошел к окну и отдернул штору:
– Извините, что перебиваю, но вы в курсе того, что происходит в мире? – Теперь уже Лужин наблюдал за ним с полуулыбкой. – Финансовый кризис, экономический спад, безработица, долги и реальное обнищание, которое толкает людей на преступления.
– Это то, что докатилось до нас, если вы об этом. Большая часть мира живет именно так изо дня в день, из года в год. И вы наверняка в курсе того, что и этот кризис, и бывшие до него были спланированы и просчитаны с математической точностью. И делают это те, кто извлекают из системы максимум выгоды для себя и своих семей. Или кланов?.. Вы без меня знаете, на что они способны. Вы неглупый человек, Олег Дмитриевич. Вы тоже знаете, кто дергает за ниточки.
– Хорошо, – кивнул Костырев. – Допустим. Но в таком случае ваши усилия вообще не имеют смысла, – он усмехнулся. – Ваш противник не ветряные мельницы. Банки, корпорации, политики, военные, экономисты. Князья мира сего.
– Совершенно верно, Олег Дмитриевич, – улыбнулся Лужин. – Но у князей есть дети. И вы достигните цели, если возьмете на себя труд найти единомышленников