посмотрела на него. Передо мной сидел симпатичный молодой мужчина, которого я когда-то очень любила, давно, в молодости. Любил ли он меня когда-нибудь? Ответа я не знала до сих пор! Он никогда не говорил мне о своей любви. Никогда! Иногда мне казалось, что он очень меня любит, а иногда я думала, что он бежит от меня как от прокаженной, бежит прочь от собственных чувств, сила которых пугала и озадачивала его. Возможно, тогда я заблуждалась, воспринимала все не так как было на самом деле. Возможно! Но тогда я так чувствовала! И ничего поделать с этим чувством не могла. «А что делать с этим сейчас? Двадцать лет прошло! Двадцать!» – мысленно ужаснулась я.
– Надеюсь, что половина ночи тебя тоже устроит? – Я встала из-за стола. – Я подожду тебя на улице, хорошо?
Мне снова нечем стало дышать.
– Нет, Джульетта, подожди, пожалуйста, здесь. Сейчас вместе выйдем. Я должен расплатиться!
Он придержал меня рукой. И я послушно осталась стоять у стула, с которого только что встала. Он тоже поднялся из-за стола, к которому уже спешил официант. Эдик расплатился банковской картой, что-то сказал официанту, и тот закивал головой.
– Ты боялся, что я убегу, исчезну? – спросила я, когда мы вышли на улицу. Я решила немного пошутить, чтобы немного утихомирить свои эмоции. – Почему не отпустил меня одну?
Я улыбнулась собственной иронии.
– Нет, Джульетта, это была всего лишь проверка. Я проверяю тебя, вернее, я проверяю, осталось ли в тебе хоть немного … – он замолчал, но спустя некоторое время все же продолжил, – того, прежнего отношения ко мне, того чувства, за которым, как ты выразилась, я и приехал.
Он не смотрел на меня, опустив глаза. Мы шли по тротуару, нас толкали встречные прохожие, обходили нас, а мы двигались очень медленно, в своем темпе, пытаясь хоть как-то наладить наши отношения и вспомнить свои прежние эмоции.
– Ну, и? – спросила я, продолжая медленно идти с ним в ногу, – проверил?
Он только кивнул.
– Все на месте? Ты доволен?
Он взял мою руку в свою, продолжая все так же смотреть себе под ноги. Я ждала. Но ответа не последовало. Эдик молчал. Так, держась за руки, мы продолжили свою молчаливую прогулку. Через некоторое время мы вышли к небольшому скверу.
Он неожиданно повернулся ко мне. Глаза его снова улыбались:
– Хочешь мороженого, Джульетта? Хочешь?
– Давай! – ответила я, тоже улыбнувшись в ответ.
Меня эти паузы в наших попытках откровенно поговорить не смущали ни тогда, ни теперь. У Эдика был такой характер – трудный, непредсказуемый, изменчивый. Но я всегда почему-то принимала его таким каким он был. Со всеми недостатками и непредсказуемостью. Принимала его полностью. Не всегда понимала, не всегда мне все нравилось, но принимала. Была и еще одна особенность в наших отношениях. Он никогда мне не врал, даже не пытался. Мог что-то недоговаривать, мог уйти от ответа, молчать, но врать мне он не мог. Все остальное – недоговоренное и непонятое, я чувствовала внутри, объясняла себе сама. Мы оба это знали, оба привыкли к такому общению. Но сейчас я отчетливо понимала, что мне этого