сжал зубы, переменился в лице.
– Ты же там прописана, – моментально среагировал он. – Я посмотрел в паспорте, при устройстве на работу.
А тут я едва не расхохоталась вслух. Мне требовалось огромной силы воли, чтобы ответить ему без сарказма и злорадства:
– Правда? Удивительно… Ведь папа меня еще в детстве в деревне на севере прописал. Ну, чтобы какой-то там налог не платить. Я не разбираюсь.
Баринов чернел на глазах, лицо его медленно превращалось в оскал.
– Садить. В. Машину, – устав быть вежливым, он холодно приказал. – Я просто тебя подвезу.
Как бы босс не пытался пробраться в мой мозг и заставить делать то, что нужно ему, я устояла. Развернулась и направилась в сторону метро. Довольная собой, окрыленная собственной решимостью, сделала первый шаг, второй, третий, четвертый, пятый и… Мой каблук сломался. Остался в сливной решетке, которая не пойми для чего расположилась на тротуаре.
– Че-е-ерт! – застонала я, захныкав в голос. Мало того, что это были мои единственные туфли на каблуке, так еще и по темноте нужно было пилить черт знает сколько. – Да что же такое? Может меня кто-то проклял?
– А может это просто за длинный язык бумерангом прилетело? – Баринову особо с места двигаться даже не пришлось. Он с кривой ухмылкой подъехал на пару сантиметров вперед и, глубоко вздохнув, нажал кнопку открывания пассажирской двери. Та приветливо распахнулась перед моим носом. – Садись, Лизонька. И в следующий раз, уж будь добра, под ноги внимательнее смотри. Приблизительно так, как ты сегодня на мою гостью Кристину пялилась.
Тяжело дыша, я уже готова была засадить сломанный каблук в лоб начальнику, но вдруг одумалась. Разве есть хуже наказание, чем ехать в час пик в самый конец столицы? По убитой дороге, в самое дальнее и стремное общежитие через самые опасные районы города. Глядишь, и прибьет его там кто-то… А мне даже делать ничего не придется. Точнее, договор разрывать.
– Спасибо за предложение. Так мило с вашей стороны, – ехидно улыбнувшись, я залезла в салон, захлопнула двери. И уже когда авто двинулось с места, завизжала от боли. – Какого черта сидение горячее такое?! Вы подогрев включили?
– Я думал, ты замерзла, – подозрительно спокойно протянул начальник.
– На улице плюс тридцать! – напомнила ему я, подкладывая под пятую точку сумочку.
– У каждого свои особенности, – мы подъехали к светофору, когда Баринов повернулся ко мне с потемневшим взглядом. Его лицо было опасно холодным, но в то же самое время чертовски горячим. Дикая смесь! – Сегодня в лифте у тебя соски колом стояли. Вот я и решил, что ты замерзла, бедная.
Я ахнула от его наглости. Щеки тут же запылали от стыда. Опустив взгляд, я ужаснулась тому, что через блузу и лиф действительно видны соски! Прикрыв грудь рукой, я отвернулась к окну. «Дорожка будет тяжелая!», – с тяжелым вздохом подумала я.
****
Второй месяц работы прошел под лозунгом «Озабоченный босс». И это еще мягко сказано… То ли мое псевдо-соблазнение его Царского Величества так взбудоражило,