«Наибольший энтузиазм звучал при возгласах в честь России и Сталина, – записала в дневнике Мария Домбровская, – так что создавалось ощущение, будто находишься где-то в российской глубинке <…> Писатели, сидевшие передо мной, прямо-таки заходились в истерике». Гомулка выступил с самокритикой, но пытался оправдываться – его заглушали горняки в добротных костюмах. Боровский, выйдя с Ворошильским после заседания на улицу, начал втолковывать ему, что шахтеры поддались искренним эмоциям и, хотя выглядело это некрасиво, надо понять и принять их порыв как выражение воли партии[290].
И наконец, январь 1949 года – писательский съезд в Щецине, на котором Профсоюз польских писателей преобразовали в Союз польских литераторов (СПЛ), то есть из органа, защищающего права писателей, превратили просто в творческое объединение. Кроме того, съезд поднял на щит соцреализм как альтернативу католицизму в качестве главного вдохновляющего мотива творчества[291]. Лояльных писателей обещали всячески поощрять и сразу же раздали некоторым из них дачи под Щецином, который на короткое время превратился в польское Переделкино.
Принадлежность к партии в те годы считалась признаком элитарности – не всякого туда брали. Например, такой горячий неофит, как Кроньский-«Тигр», так и не попал в число избранных, несмотря на неоднократные просьбы. Парторганизация СПЛ строго следила за идейной чистотой своих членов, периодически устраивая публичные нагоняи тем или иным труженикам пера. А те нередко сами спешили исповедаться перед партией, исполненные истинно религиозного восторга. «Правилом было, что писатели вставали и, бия себя в грудь, признавали правоту обвинителей. Самокритика стала ритуалом, и каждый справлялся с ней по-своему (и редко это была „красивая самокритика“). Боровский с равным запалом атаковал себя и других. Анджеевский, пожалуй, даже находил удовольствие в унижении своей партийной души, в признании, что она еще не доросла до партийных ожиданий. Ворошильский и Важик признавались в ошибках больше для галочки. Зато крайне неохотно занимался самобичеванием Казимир Брандыс. Когда на одном из заседаний первичной парторганизации все били себя в грудь, признаваясь в разных проступках, он тоже признал, что действительно „поддался мелкобуржуазному либерализму и объективизму“, когда размещал в „Кузнице“ повести Сартра, но подчеркнул, что проявил „бдительность в отношении литературы американского империализма“».
Специалист по французской поэзии Адам Важик на пару с генеральным секретарем правления СПЛ Ежи Путраментом были главными проводниками партийной воли в писательской организации, получая указания непосредственно из Центрального комитета ПОРП. «Тянущиеся часами заседания исполкома парторганизации СПЛ, на которых выносили вердикт, что является, а что не является „правоверным“, – это спектакли, словно взятые прямиком из Оруэлла. Заседания носили характер допросов, а обвиняемые часто превращались