петушок запел бы иначе, будь у него жена и ребенок. – Барак откусил большой кусок пирога и отхлебнул пива.
– Но если бы ты сам теперь снова был бы в их возрасте и одиноким, разве не пел бы сейчас вместе с ними?
– Нет. Я никогда не стремлюсь бежать вместе со всеми, особенно когда вся толпа несется к обрыву. – Утерев губы, Джек снова приложился к кружке.
Я посмотрел на почти опустошенную им посудину:
– Эй, полегче там!
– Ты знаешь, что теперь я много не пью. Именно это поссорило меня с Тамасин. И воздержание не всегда дается мне легко. Это тебе хорошо читать нотации по этому поводу… ты пьешь так мало, что в твоей кружке и мыша не утопишь!
Я грустно улыбнулся. Действительно, пью я мало. Никак не могу выбросить из памяти отца, который после смерти матери проводил все свои вечера в таверне. Уже лежа в постели, я слышал, как слуги ведут его наверх, нетвердо держащегося на ногах и бормочущего какую-то чушь. Я дал себе клятву, что никогда не стану таким. Покачав головой, я промолвил:
– Так что же тебе удалось выяснить сегодня?
– Мне кажется, что в смерти Майкла Кафхилла кроется нечто странное, – негромко проговорил Джек. – Я поговорил с его соседями, повстречался с местным констеблем. Старикана временами даже понять трудно, посему пришлось ублажить его пивом. Он сказал, что у Майкла были раздоры с некоторыми из местных подмастерий. С уличными мальчишками, пыжащимися, чтобы изобразить из себя невесть что, и во всех видящими французских лазутчиков.
– Какого рода раздоры?
– Констебль слышал, как некоторые из них выкрикивали ругательства в спину Кафхилла. Очевидно, здешним парням не нравилось, как он смотрел на них.
– И как же?
– Так, как если бы хотел забраться к ним в гульфики.
Глаза мои округлились:
– На слушании об этом не должно прозвучать ни слова. А что сказали соседи?
– Под комнатой Майкла живет молодая пара. Они не часто встречались, разве что слышали, как он поднимается по лестнице или расхаживает у себя в комнате. В ночь его смерти их разбудил какой-то грохот. Муж поднялся наверх, но ему никто не ответил, поэтому он вызвал констебля. Тот взломал дверь и обнаружил, что Кафхилл повесился на потолочной балке. Вырезав полосу из простыни, он связал из нее удавку, а потом встал на стул и ногою отбросил его. Стул-то и произвел шум. – Оживившийся Барак подвинулся вперед. – Я спросил у тех молодых соседей, не слышали ли они на лестнице других шагов, направлявшихся вверх или вниз. Они не слышали, но над комнатой Майкла других этажей нет. И констебль сказал, что окно в комнату было открыто.
– Лето, чему ж тут удивляться!
– Я просто хочу сказать, что некто мог забраться в комнату через окно, удушить спящего Майкла, а затем повесить его. – Барак улыбнулся лукавой, как в прежние времена, улыбкой. – Если хочешь, можем завтра сходить туда, поглядишь сам. Комнату с тех пор не сдавали. Констебль оставил ключ у молодой пары снизу. Я предупредил их, что могу вернуться и притом не в одиночестве.
– Я