и выглядел получше.
– …а ты, Андрей, как думаешь, кто такой журналист? – этот вопрос я приберегал на финал беседы с претендентом. Шарапов думал не больше секунды.
– Журналист – это тот, кто говорит людям правду.
– Достойный ответ… И очень нестандартный. Порадовал, искренне порадовал. Спасибо, рад был познакомиться. Если вы пройдете кастинг, мы вам позвоним.
После ухода Шарапова мы с Любой еще минут сорок отбирали участников “Карьеры”. Десять человек определили довольно легко, а вокруг остальных развернулась битва. Когда оставалось только одно вакантное место, Люба вспомнила про Шарапова.
– Ну и пусть, что он выглядит как скинхед. Зато он взрослый человек, в отличие от остальных. Со своей позицией. Это привлечет зрителей.
Ага, правду будет говорить. Мне нужно, чтобы он нашу правду говорил. Этот парень, похоже, дрессировке не поддается.
– Фигура, конечно, колоритная, – я изобразил сомнение. – Отказываться от него не хочется. Но ты представь, что будет, если он в прямом эфире достанет флаг со свастикой? Ты его остановишь? Прикроют не только шоу, но и весь телеканал на хрен. Это тебе не выставки снимать.
– И что выставки? А когда я сняла про то, как заммэра в сауне с малолетками зажигал, ты это в эфир поставил? И что мне теперь снимать, кроме выставок?
– Хочешь правды – заведи себе блог и пиши сколько влезет. Только никто читать не будет. Потому что не нужна никому твоя правда. Людям нужна картинка, глянцевая картинка. И здесь тебе за нее платят деньги.
– То есть я, по-вашему, проститутка?
Я улыбнулся. На проститутку Люба совсем не тянула.
– Проститутки продают свое тело, мы продаем свой мозг. Все мы продаем себя в той или иной степени. Это только работа. И вообще, будь проще. Не нужны нам скинхеды в проект. У нас же шоу. Еще с этими намучаешься, поверь моему опыту. Берем Иванова.
Люба насупилась и молчала, накручивая прядь волос на нос.
– Хозяин барин.
– Вот и ладненько.
Я вышел на улицу, вдохнув сочный вечерний воздух с привкусом бензиновой гари и спекшейся за день листвы. Передо мной открывалась перспектива полупустого городского проспекта. На заднем плане дальние облака уползали на ночлег. Город зажигал, пока неуверенно, фары и фонари. Я почувствовал себя человеком, выпавшим из телевизора в какой-то другой, параллельный мир. Он притягивал, звал сесть за руль, вдавить в пол педаль газа и мчаться к кромке заката, пока ночь не съест город вокруг.
“Завертелось”, – подумал я как будто про какого-то другого. “Теперь только успевай уворачиваться и ловить удачу. А не ради ли этого стоит жить?”
4.
Редакционный микроавтобус свернул в частный сектор и заерзал на разбитой грунтовке. Местечко так себе – здесь цыгане торговали наркотой, алкаши пополняли криминальные сводки, а совсем уж бедные молодые семьи пытались начать самостоятельную жизнь. Район с двух сторон сжимали многоэтажки. Сюда мы отправились снимать очередной сюжет