со мной, Джимми остался в Лондоне. Он то и дело звонил, напоминая о своей любви и моей верности, я клялась, что ничегошеньки, кроме роли, не вижу и никого, кроме противных партнеров, не замечаю. Партнеры вовсе не были противными, но Джимми так спокойней.
А потом была та самая нечаянно счастливая встреча с Колетт и предложение играть Жижи на Бродвее. Джимми не противился, у него был бизнес в Торонто, который заставлял проводить много времени в Канаде, мое проживание в Нью-Йорке жениха вполне устраивало.
Он примчался в Нью-Йорк следом за мной и едва не сорвал все репетиции «Жижи», мы напропалую гуляли ночами в принадлежавшем их семейству ресторане, после чего я появлялась на утренних репетициях в театре с мешками под глазами и страстным желанием не слушать реплики партнеров, а просто спать! Если бы не Джильберт Миллер, устроивший мне громкую выволочку и почти посадивший под домашний арест, я провалила бы роль, зато наверняка стала бы миссис Хенсон.
Принесло бы мне это счастье? Не знаю. «Жижи» состоялась, миссис Хенсон я так и не стала.
После первого успеха «Жижи» я отправилась в Рим, покорять киношный олимп, то есть сниматься в «Римских каникулах». Джеймс, хоть и был недоволен, скрепя сердце согласился. И то после того, как я согласилась на публикацию объявления о нашей помолвке.
– Мы должны пожениться этим летом!
– Осенью, Джимми, летом я снимаюсь в Риме.
– А осенью ты поедешь с «Жижи» в тур по Америке.
– Но между съемками и туром как раз будет время!
Сейчас я пытаюсь вспомнить, действительно ли верила, что между съемками и турне со спектаклем у меня будет время, чтобы осчастливить семейство Хенсонов вхождением в него, или я кривила душой. Боюсь, что второе. Я-то уже знала, что съемки никогда не идут по графику, а после того, как от аплодисментов заключительного спектакля «Жижи» в театре Фултона до самолета в Париж у меня осталась всего пара часов, могла бы сообразить, что не больше мне дадут и на обратный путь.
Сниматься в Рим я улетела в статусе невесты мистера Джеймса Хенсона, что дало право мистеру Хенсону вмешиваться в график съемок. Это было ужасно! Я никак не могла объяснить Джимми, что на площадке вовсе не звезда, а почти беспомощная девчонка, что ни о каких требованиях не может быть и речи, что я ловлю каждое слово режиссера и партнеров и думаю вовсе не о сроках окончания съемок, а о том, чтобы сыграть как можно лучше. Джеймс, который много времени проводил в Риме и серьезно мешал моему настрою, однажды даже вспылил:
– Ты думаешь обо всем и обо всех, кроме меня! Тебе дороже студия, режиссер, твой Грегори Пек! Одри, тебе придется выбирать между мной и ими.
Я понимала, что рано или поздно это будет произнесено. Если бы Джеймс заставил меня выбирать во время съемок «Секретных людей», я бы с удовольствием выбрала его и, закончив последний дубль, поставила крест на актерской карьере. Но теперь у меня были Жижи и «Каникулы», у меня были Кэтлин Несбитт и Грегори Пек, и я боялась, что выбор будет не в пользу Хенсона.
Видимо,