я лишусь и частички души, назад дороги нет. Я сама сделала этот выбор и отступать уже поздно. А еще я сделаю все что в моих силах, чтобы не показать свою слабость. Сегодня в его кабинете я справилась на отлично и уверена, дальше мне тоже не составить труда изображать равнодушие. По-другому и быть не может. После того, что Марат сказал о нашем сыне, после того как он показал, что ему наплевать, это будет очень легко.
Бросаю взгляд на часы и понимаю, что пора идти за Тимуром. Сегодня Саяра забирала мальчишек из сада и держу пари, весь вечер они опять строили какое-то невообразимое творение из лего. Надо не забыть напомнить им убрать за собой, а то бедная соседка снова наступит на адские детальки и будет хромать несколько дней. Невольно улыбаюсь, вспоминая “пожарную подводную лодку”, которую они собрали на прошлых выходных. Каждый раз, когда Айсен дарит им очередной набор лего, мальчишки сперва собирают его по инструкции, а затем тут же разбирают и творят уже что-то на свой вкус. Так в их коллекции появились полицейский лимузин, гоночный вертолет и та самая пожарная субмарина.
Поначалу Костас возмущался, когда Тимур разбирал только что собранную модель, был даже период, когда нам приходилось дарить им два одинаковых набора, чтобы не ссорились. Но потом Тимуру удалось убедить друга, что так гораздо интереснее и тот уже и сам полюбил отступать от инструкции и нередко проявляет фантазию.
С сыном мне будет легко забыть обо всем, что сегодня произошло. Мы обязательно почитаем перед сном, он расскажет мне как прошел его день и в подробностях расспросит о моем. А мне опять придется безбожно врать.
Не могу поверить, что еще вчера думала, что скоро, наконец, смогу рассказать ему правду об отце. Сейчас же я понимаю, что он скорее всего так никогда ее и не узнает. Потому что даже во взрослом возрасте нельзя спокойно отнестись к тому, что твоему отцу на тебя было просто наплевать.
А пока надо взять себя в руки, приклеить на лицо радостную улыбку и попытаться сделать вид, что я сегодня не заключила сделку с дьяволом.
Мой сын обладает потрясающей способностью считывать мои эмоции. Вот вроде бы улыбаюсь, слушаю его веселую болтовню про игры, про то как они в саду делали картины из манки и фасоли, искренне нахваливаю этот шедевр, но он замолкает на полуслове и заглядывая мне в глаза, спрашивает:
– Что-то не так? Ты какая-то грустная сегодня.
– Да ну прям, – отмахиваюсь я, запуская руку в его густую шевелюру. – Я же улыбаюсь, солнышко.
– Улыбаешься, – серьезно соглашается сын. – Но не глазами.
А затем он меня обнимает и, кажется, в этот момент, действительно все проблемы отходят на второй план. Я, наверное, никогда не пойму как у нас с Маратом мог получиться такой добрый и не скупой на эмоции ребенок. Скалаев всегда больше напоминал робота, чем живого человека. Даже когда мы встречались… Нет, чувства, конечно, были. Но они были на грани. Тогда все было на грани.
Меня тоже сложно назвать эмоционально стабильным человеком.