выпускники самих академий, то есть лица, имевшие высшее богословское образование. Но интерес студентов, вставших на путь богословской специализации, к небогословским наукам вновь и вновь ставил вопрос о месте богословия в системе наук, о сложном сочетании и взаимопроникновении богословского знания и других сфер человеческого знания.
Разумеется, главные проблемы были связаны с богословским образованием как таковым. При переходе на второй – богословский – цикл естественно было бы ждать повышения научного уровня преподавания, то есть постановки научных проблем, освоения исследовательских элементов, знакомства с существующими научными школами и традициями. Но на начальном этапе такая постановка была невозможна, поэтому все заявления об «учености» давались «на вырост». Научным образование должно было стать в дальнейшем, в процессе его совершенствования. При этом научная деятельность преподавательских корпораций и введение научных элементов в учебный процесс были взаимообусловлены. Без «школьного» освоения научно-исследовательских принципов и методов трудно было учиться этому в одиночку, а гарантом включения научной составляющей в образование студентов должна была стать научная работа членов преподавательских корпораций. Такая же взаимосвязь существовала между научным уровнем образования и общей постановкой учебного процесса в академиях. Научные занятия потребовали бы более тесного общения преподавателей и студентов, ибо заниматься наукой с аудиторией около 100 человек было невозможно. Но каких-то специальных занятий с группами студентов предусмотрено не было. Эти связи иногда казались замкнутыми, неразрывными кругами. Личными усилиями членов корпораций развитие богословия все же осуществлялось, научные изыскания велись, хотя и не столь активно, как хотелось. Но единственная возможность профессионального преемства «учитель – ученик» подразумевалась в работе над сочинениями. Только от этого процесса на первом этапе, до 1869 г., можно было ожидать научного возрастания. Сочинения составляли важнейший элемент высшего духовного образования, и отношение к ним, не теряя общей значимости, претерпевало по мере развития академий серьезные метаморфозы. Возрастающие научные требования к богословскому образованию постепенно выявляли «жанровую ограниченность такой постановки учебного процесса. Научная подготовка требовала более активного участия студентов и в освоении имеющегося богословского знания, и в его приращении.
Развитие научного богословия неизбежно должно было повлечь за собой и развитие учебного богословского курса. Отчасти это происходило, но связь науки и учебного процесса в духовных академиях в 1830– 50‑х гг. была недостаточно крепка, да и научное развитие богословия происходило довольно медленно и фрагментарно. Более действенны для развития учебного богословского курса в эти годы были два стимула: уточнение «пограничных