танце я еще лучше! – Он вырвал розу у нее изо рта и сделал это, как бы укусив, все зааплодировали; Голощекин от дверей крикнул: «Не напиваться! Ждем телеграмму!» – «Я приготовил кислоту». – Наркомпрод был в ударе, выплюнул розу, она упала, ее тут же подобрал кто-то из охраны: водочка мешала идти на своих двоих, и охранник прополз к цветку на коленях.
– А вот гармонь! – закричал Войков, хватая трехрядку; заиграл бешено, перебирая пальцами всем на удивление, мадам восхищенно смотрела на любимого, потом подняла бокал:
– Освежите меня вином! – Ей налили, снова зазвучало танго, Голощекин подошел сзади, погладил по талии, восхищенно закрутил головой:
– У твоей жены такая задница… Это не партийно, ты дождешься взыскания!
А за огромным, уставленным довоенными яствами столом, громыхало тарелками человек двадцать или больше, комиссар с бородкой под Железного Феликса вещал:
– Взяли Камышлов; само собой, пленные – что делать? Офицерня сплошная, враги?
– Враги! – дружно поддержали слушатели, не забывая опрокинуть по стаканчику и с хрустом заесть.
– Тогда раздеваем всех догола…
– Все голые были, все! – радостно поддержал охранник с розой.
– Выводим на падинник – это кладбище для скота – и зарываем по пояс в землю! Мороз страшенный! У самих причиндалы вот-вот зазвенят…
– А они звенят? – удивленно спросила начальница хора.
– Утром приходим – а они белые-белые…
– Белые! Так они и есть белые! Мистика!
– К бесу это все, выпьем! – предложил Войков. Бутылка была длинная, с печатью на боку. – Имение его величества, – по складам прочитал Войков. – Ливадия. Густое царское вино… – налил себе и еще кому-то, с другой стороны стола спросили: «Это же народная кровь? Как ее пить?» – «А вот так!» – Войков начал не то глотать, не то судорожно икать, высоко запрокинув бокал над головой.
– Товарищи! – кричала начальница хора. – Мы тут яйцо кушаем, а у Владимира Ильича яйца… То есть – яиц… Я хотела сказать – куриного снесенного нет! И рабочие теперь голодают, как же так?
– Товарищи, это верно. Нужно послать яйцо… То есть яйца – ну, куриные, то есть снесенные – в Кремль! Если в Кремле будут… ну, то, что куры несут, – мы победим, товарищи! Накушавшееся правительство будет принимать верные решения!
С блюда снимали икру черную и красную – пальцами, кто-то смеялся и сразу же начинал плакать: «Ленина жалко… И Свердлова жалко… И царя – тоже жалко». Кто-то вышагивал обнявшись, и грохотал рояль – Дидковский уже не играл, а барабанил, но – все равно…
А толстуха Катя с завода Злоказова стояла в углу и, мрачнея все больше и больше, слушала пьяную болтовню гостей, и слышала она в этой болтовне нечто совсем не праздничное.
– Товарищи… – подошла к столу. – Я не понимаю… Мы что же, мальчика больного хотим убить?
– Ну? – удивился охранник. Он уставился на Катю и перестал жевать.
– А девочки?
– Дак