человек из сказки вышел и любой дряни верит, раскрывши рот. Эх, полковник… Вот мы с вами обнимемся когда не то – как здешние жители говорят – на этом, так сказать, берегу и побредем на тот… А возврата уже не будет. Никогда.
– Петр Иванович… – мрачно посмотрел Дебольцов. – Ваша начитанность – она угнетает. Понимаете? Ничего доброго, один похоронный звон. Экий вы, право… Ни во что не верите.
– Верю, что народ, сидящий во тьме, увидит свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссияет свет. Только это заслужить надо, Алексей Александрович…
…Часовому у штаба Дебольцов показал «шелковку», полученную от Деникина в горькую память о царе. Вышел караульный начальник, взглянул с интересом: «Зачем же к нам?» – «Объясню полковнику». – «Генералу, – поправил службист. – И смотрите не ошибитесь, мой вам совет, полковник…»
Шли через залы, набитые солдатней, в приемной молодые люди собрались вокруг белого рояля: тоненький, с вдохновенным лицом, шпарил новомодное танго.
– Звуки борделя, – не удержался Дебольцов. – А что, господа, это ведь традиция: в любом городе вино и бабы, а как взяли – дураки будем, если не попользуемся…
– Конспи-иративный… – врастяжку произнес пианист, не прекращая перебирать клавиши. – Ра-азве-едчик… А что, господин разведчик, поглядели на красные тылы? Убедились? Что все к е… матери катится… Может, вам это теперь ближе? – и вдохновенно заиграл «Интернационал».
– Прошу, господа… – прищурился: «Офицеры – адъютантик невысок, щеголеват, аксельбанты».
– Вы кто по чину? – Бабин пригладил усы. Адъютант молча показал нашивку на рукаве.
– Это я не понимаю, – поддержал Дебольцов. – Это – у чехов. А вы претендуете быть русской армией?
– Генерал суров… – нехорошо улыбнулся. – Со мной – можно. А с ним… Он вас расстреляет.
Вошли. Картины на стенах, скульптуры на подставках, огромный персидский ковер. Богатый человек жил…
За столом – в белой исподней рубашке, безликий, только нос торчит. Рядом еще один адъютант – аккуратно чистит яблоко. Почистил, протянул почтительно:
– Пожалуйте, господин генерал.
– Ну? Что? – впился, словно высверлить хотел. Глазки маленькие, ушли под лоб. – Какого вам рожна? – начал грызть яблоко.
Дебольцов протянул «шелковку», Бабин – свое удостоверение.
– Вот оно что… – положил документы на стол. – Ну и что же надобно от нас господину Деникину? Или вот – дворцовой полиции? – посмотрел хищно. – Да мы ваших людей… Как вас там? – снова заглянул. – Ротмистр? Мы ваших людей расстреливаем за преступления, совершенные при царизме. Что вам надо?
– Я требую, полковник, немедленного расследования, – произнес Дебольцов ровным голосом.
– Ко мне следует обращаться «господин генерал», – уперся ладонями в стол, видно было: дрожит от ярости.
– Не знаю. На вас нет погон. Кроме того, мне известно, что покойный император пожаловал вас только «полковником». А лампасы