Иван Басаргин

Распутье


Скачать книгу

ними ходили санитары, работала похоронная команда. Бродили осиротевшие кони, русские и австрийские, искали своих хозяев. Ведь хороший боевой конь, как Коршун, тот не бросит друга даже мертвого, пока его не унесут к братской могиле. И тут громче, чем разорвался бы снаряд, тренькнула в кустах птичка, все враз обернулись на этот голосок, замерли с открытыми ртами: кто жевал, кто говорил, – все затихли. Ещё раз раздался сочный голосок. И запел, и затрепетал неизвестный певец. Загомонили люди, заулыбались люди. Ожили. Даже раненые перестали стонать, посветлели их лица. Голос пташки послал привет с родины, голос пташки напомнил о добрых мирных временах.

      – Федьша, гля в ту перемётну суму, может, окромя спирта едома есть. Жрать хочется, спасу нету.

      – Снова от мертвяков? – поморщился Устин.

      – А от кого же больше? Герой, а брезгуешь, – хохотнул Козин.

      – И верно, Устин, ходим в крови по маковку, а морду от еды воротим. Надо есть то, что дал враг. Свои не дают, пятый день подвозу нету. Ешь и не брезгуй, питайся, чем бог послал.

      – Кончай ты о боге-то, – поморщился Устин.

      – И верно, надо кончать с богом. Какой уж тут бог? Понять что-либо стало трудно. Голова не добирает и бога, и этой войны. Стали мозги похожи на переваренную шарбу[23]. Живут же австрияки – спирт, едома. Эх, Россия, была ты лапотной, такой тебе и быть во все века… А тут ещё звереем.

      Подошел Туранов. Присел. Ему налили спирту, выпил. Этот после боя всегда молчал. Но тут вдруг заговорил, будто к немому речь пришла. Зло заговорил.

      – Вашу мать, что думали, когда почали войну? Разве нельзя было договориться с германцем? Французы – братья. Может, и так, но за ради этих братьев бьют нас, а те братья вино хлещут и боёв не ведут.

      – Хватит, Туранов! – оборвал Устин. – Вы что, сговорились? Все в один голос хаете Россию, царя! А потом хвалите врага, мол, вот у них то, другое.

      – Не в хвале суть, а в нашей безнадёге, – отмахнулся Туранов.

      – Домой хочу, – протянул Лагутин. – Хоть на час, но домой.

      – Наш путь домой, Петьша, через Германию. Далековато? Пройдём. Должны пройти, – не совсем уверенно закончил Устин.

      – На кой ляд мне нужна та Германия? Заберите вы ее, а меня отпустите домой.

      – Не помышляешь ли дезертировать?

      – Нет.

      – Где-то бродит Черный Дьявол, мой Шарик. Как он выл, когда увозил нас пароход. До се его вой слышу.

      – Не травите души. Не раскисайте. Убивают трусов, смелые живут в веках. Вот вас уже третий раз едва не порубали, обошло, в четвертый раз и вовсе обойдет. Черт, дали бы хоть вам винтовки. Да и вы хороши, берите винтовки у австрийцев. Уставом запрещено? Да плюньте вы на тот устав и вооружайтесь. Не слушайте Ширяева. Устав для умных людей, дуракам он без пользы. У меня маузер, тоже трофейный, а работает – я те дам! Живу и устав блюду.

      У леса выли одичавшие собаки. Ждали ночи, чтобы выйти на поле боя и нажраться мертвечины. Козин с грустью слушал этот вой. А когда собака воет, по приметам, в доме должен быть покойник. Дьявол тоже