госпожа Златкис бросила деньги в банк. «Восемьдесят долларов, и я открылся. У меня тридцать одно очко – валет, дама и джокер». – «Невероятно! Второй раз банк. Кто возьмет куш? Вот мои восемьдесят долларов. С вас, Георгий, тоже восемьдесят». Госпожа Златкис начинала нервничать. Они с партнером никак не могли навязать свой сценарий игры. «Вы плохо мешаете карты. Дайте я вам помогу, – предложила она. – В банке девятьсот пятьдесят шесть долларов. Это целый капитал!» – «Пожалуйста!» – молодой человек протянул странной женщине колоду карт. «Ну, как я читаю чужие карты?» – шепнул он на ушко Бояровой. Она наградила его робкими аплодисментами и тоже на ухо ответила: «Действительно, фантастика». – «Сейчас я уже пойду на выигрыш. Скоро принесут горячее!»
Госпожа Златкис вложила себе три туза с его раздачи. «Чтобы у всех были хорошие карты, вы, доктор, после меня больше не мешайте». – «Согласен», – сказал молодой человек. Он готов был уже начать раздавать, как вдруг, словно бы что-то вспомнив, произнес: «Да, но Георгий может возразить – я обязан сделать срезку». Он тут же два раза срезал и стал раздавать. Когда Ферапонтов сказал: «Да я, собственно, не против», – карты уже были сданы.
Возбужденная троица приготовилась к игровому представлению, и сейчас в купе воцарилась богиня надежды. Ее пламя то поднималось вверх, воспаляя разум, то обжигало пятки игроков, навевая сладкие мысли о скорых деньгах. Ее энергию можно было сравнить с сигналом GSM, когда находишься на границе зоны покрытия: голос ожидания чуда то звучал явственно, то бесследно пропадал. Эти мгновения неведения – самые мучительные. Это и есть вершина азарта, свидетельство великой радости или горькой печали!
Он раздал госпоже 3. два туза – трефовый и пик, чтобы легенда о трех тузах была жива; тренер получил лишь двадцать очков – бубновую даму и короля; себе же оставил два туза – червового и бубнового – и джокер. Он уткнулся в уголок второй полки, написал для Юлии карты соперников и сказал: «Вы разрешите мне выйти?.. пиелонефрит». Впрочем, он не стал дожидаться их согласия и быстро вышел из купе. Перед купе проводника он выбросил в форточку разорванные записи расклада карт и о чем-то поговорил с Погоней. Потом дал ей сто долларов и вернулся к себе. Тут его уже ждали. «Ход ваш, Георгий», – сказал молодой человек. «Я – пасую».
«Уже обменялись данными, – подумал господин А. – Юленька, за время моего отсутствия ничего в купе странного не происходило? Никто не врывался, чтобы смешать, спутать карты?» – «Нет, ничего такого не было». – «Чудесно!» – «Я пошла, сто долларов», – сказала госпожа Златкис. «Я – сто двадцать», – молодой человек протер салфеткой вспотевшее лицо. «Моих сто пятьдесят!» – «Я – сто семьдесят». Напряжение нарастало. Молодой человек умело управлял собой: он вызвал обильное потовыделение, давая понять партнерам по игре, что чрезвычайно нервничает. «Кладу двести долларов», – кошелек женщины худел на глазах. «Ставлю триста», – сказал ростовчанин.