железных цепях, уже натерших несчастной запястья до крови. Темно-рыжие космы, опущенное в обнятые руками коленки лицо.
– А-а-а, это Лерба, мы ее Кошкой прозвали, – неприятно усмехнулся торговец. – Я ее с берберского корабля купил. Поначалу злющая была – ужас! Я уж думал – нипочем такую злюку не продам, да ведь ничего, и не таких обламывали. Всего-то малость постегали кнутом да отдали на ночь слугам, а потом снова постегали, вот…
Нагнувшись, купец приподнял одетую на девчонку жилетку, обнажив смуглую спину в белесых рубцах. Невольница не прореагировала на это никак – даже лица не подняла.
– Я честный человек, уважаемый, – оглянувшись на Вожникова, негромко произнес итальянец. – Это вам всякий скажет. Вот и сейчас – если вдруг надумаете брать, так смотрите – что! Впрочем, вы с ней легко справитесь, если у вас сыщется хорошая плеть… Честно сказать, у меня уже спрашивали про нее какие-то монахи… видать, решили исповедать несчастную, обещались завтра прийти.
Девчонка вздрогнула, видать, расслышала, что сейчас сказали.
– Ну, ты сиднем-то не сиди, Лерба, лицо-то яви, не то живо у меня получишь, тварь!
Звякнув оковами, рабыня подняла лицо, сверкнув блестящими зелеными глазищами… тут же погасшими.
Остренький подбородок, тонкий изящный нос, лоб… для канона средневековой красоты низковат… Красивые зеленые глаза…
– Рот открой, тварь! Покажи господину покупателю зубы.
Белые ровные зубы…
– И сколько вы за нее хотите!
– Что вы, господин, – замахал руками купец. – Даром отдам… почти. Пятьдесят пять флоринов!
– За ту, которую еще нужно воспитывать?
– О, многим людям этот процесс нравится, господин. Вот и тем монахам я как-то подобную тварюшку продал… теперь они за новой пришли. Брат Дитмар, брат Фридрих и прочая братия из доминиканского монастыря.
– Ладно, беру… Сейчас пришлю слугу с деньгами, а вы пока упакуйте товар.
– Что сделать?
– От цепей-то освободите, ну. Надеюсь, она не сбежит по дороге?
– Не сбежит, – поджав губы, уверил почтеннейший синьор Фраза. – Ей тут бежать некуда – живо поймают, да будут бить кнутом, а потом заклеймят, может, и ноздри вырвут. Оно ей надо? Эй, Лерба, – согласна со мной? Согласна, спрашиваю, тварь?!
Невольница поспешно кивнула, бросив на работорговца полный затаенной ненависти взгляд.
Егор давно уже подумывал о том, как искоренить позорную торговлю людьми, да пока так ничего конкретного и не придумал. Наказывать работорговцев – этого никто сейчас не понял бы и не принял. Да и эксплуатировали купленных невольников, честно сказать, не так чтоб уж очень, не в масштабах античности – брали в качестве домашней прислуги, и многие вскорости выкупились на волю, правда, своих хозяев старались не покидать без особой на то причины – изгои в средневековом обществе не нужны никому, одному – не члену клана, гильдии, цеха или иной корпорации – просто не выжить. Никак.
Оставшуюся часть дня – почти до вечера – князь провел в трехэтажном особняке своего компаньона, герра Ганса Фуггера, которого