стремились приучать детей к воздержанию и правдивости. И не без основания, так как лживость и лицемерие делают человека ненавистным для людей. Ложь есть порок рабов, и все люди должны питать к нему отвращение, как говорил Плутарх. Итак, следует требовать от детей, чтобы они не отрицали сделанного, если что-то испортили, но скромно сознались и, с другой стороны, не говорили того, чего не было. Поэтому Платон воспрещает в присутствии детей читать сказки и вымышленные басни, а желает давать детям сразу серьезную литературу. А потому я не знаю, как можно оправдать родителей, которые учат детей вину за сделанный проступок перекладывать на других, и если дети сумеют это сделать, то учителя обращают это в шутку и забаву. Но кому от этого величайший вред, как не ребенку? Если он приучится подменять ложь шуткой, то он научиться лгать.
Стремление к обладанию чужими вещами пока еще не заражает этого нежного возраста, если детей не портят няньки или те, кто имеет попечение о них. Это происходит в том случае, если в присутствии детей один ребенок уносит вещи другого и скрывает их или тайком берет себе пищу, или покушается на чужое. Дети приучаются подражать, в этом они самые настоящие обезьяны; ведь что бы они ни видели, это к ним пристает, и они делают то же самое. Итак, няньки или те, кто занимается с детьми, должны вести себя в их присутствии с величайшей осторожностью.
Радушию и благотворительности (по отношению к другим) в эти первые годы дети будут учиться в том случае, если будут видеть, как родителями раздается милостыня среди бедных, или если им самим прикажут отнести ее, или если иногда им подскажут уделить другим что-либо, что они имеют. Когда они это сделают, их нужно за это похвалить.
Наши предки имели обыкновение говорить, что праздность – подушка сатаны. Итак, благоразумно уже с нежного возраста не оставлять человека праздным, но постоянно занимать его трудами, так как таким образом заграждается дорога злейшему искусителю. Лучше играть, чем пребывать в праздности, ибо во время игры ум все-таки чем-либо напряженно занят. Таким образом, без всякого затруднения дети весьма легко могут упражняться в подготовке к деятельной жизни, так как сама природа заставляет их что-либо делать.
Пока дети еще учатся говорить, им нужно предоставить свободу говорить и возможно больше лепетать. Но после того как они научились говорить, будет весьма полезным научить их также молчать. Мы желали бы, чтобы они были не немыми статуями, а разумными созданиями. Кто думает, говорил Плутарх, что молчание – дело ничтожное, тот неразумен. Началом великой мудрости является возможность разумно пользоваться молчанием. Молчание никому, конечно, не повредило, но весьма многим повредило то, что они говорили. Вреда могло бы и не быть, однако, как то и другое – говорить и молчать – является основой и украшением всего нашего разговора на всю жизнь, то они должны быть соединяемы нераздельно, чтобы сразу мы приобретали себе возможность пользоваться тем и другим.