Адель Алексеева

Золотой скарабей


Скачать книгу

карандаш, отправился на Фонтанку. (Он напоминал человека, который отрезал фалды с тем, чтобы залатать локти.)

      И опять удача – возле него остановился богатый экипаж, из которого выходил ладный, прямой человек в парадном мундире. Он? Он, Панин… На второй, на третий день все повторилось – вечерами вельможа прогуливался. Миша наблюдал и делал зарисовки. Листы – заготовки для портрета, Панин у него будет строгим чиновником, важным начальником…

      Он еще раз вернулся к портрету Эммы, закончил его и показал Левицкому.

      – Гляди-ка, братец, – глухо заключил художник, – глаза-то у тебя не на одном уровне… А руки? Будто мертвые… Но зато уши – уши получились.

      Потом вгляделся в лицо и ахнул:

      – Уж не Эмма ли это Карловна? С немцем живет… Батюшки мои, да где же ты ее взял?

      – Я там живу.

      – Остерегись! Ой, остерегись, голубчик! У них там целая лавочка. Студентов из Академии переманивают, дают заказы, платят копейки, ловчат так, что не приведи господи!

      – Да я уж скоро оттуда уеду… А вы мне только скажите: могу ли я живописать?

      – Талант у тебя есть… кой-какой… Рисуй поболе, краски учись смешивать, чтобы нужный тон получался… Главное – терпение, учение и труд.

      Мишель и Андрэ

      Шли последние дни пребывания Михаила в Петербурге.

      Портрет Панина он все же сделал. В Академии на него произвел впечатление портрет Строганова, нарисованный художником Варнеком. Лицо значительное. Кто он такой? Фамилию Строгановых он слыхал, о них толковали и два «черных капюшона».

      Выглянул в окно и увидел важный экипаж: белые лошади и золоченая карета, на вельможе бархатный камзол, у шеи сверкающая звезда с ладонь, и с вежливым любопытством оглядывается кругом.

      – Кто это? – спросил Эмму.

      – Не знаешь? То ж Строганов, граф. Президент Академии художеств, чуть не всякий день бывает в Зимнем дворце у императрицы.

      Эмма, выглянув в окно, помахала кому-то рукой. Никак форейтору, что на запятках у Строганова? Тот, похоже, скосил глаза в ее сторону, – а что если он тот самый «черный капюшон» номер два? Михаил хотел запомнить лицо, однако форейтор отвернулся, и были видны лишь длинный нос и тараканьи усы.

      – Эмма, чаю, быстро чаю! – окликнул он хозяйку. – Я иду в Академию художеств.

      Что он там хотел? Не следить же за Строгановым? Говорят, он опекает какого-то Андрея безродного. Но быстрее, быстрее! Заглянуть бы, подглядеть, как рисуют да ваяют студенты…

      С трудом открыл дубовую дверь: лестница, беломраморный вестибюль, скульптуры… На дверях золоченые надписи: «Живопись», «Архитектура», «Скульптура»… Швейцар пропустил его.

      Перед Михаилом предстал человек лет двадцати с небольшим, высокий, взгляд смелый, волосы светлые, кудрявые. С Миши сразу слетела вся робость, его охватило радостное чувство.

      – Вы занимаетесь в Академии? – спросил он.

      – Отчего робеете? Художник – или как? Любопытствуете? Милости просим! – И тот распахнул дверь в класс.

      – Ваше