негромким голосом позвал Виго. – Очнись, бездельник.
– Извините, господин, задремал, – ответил тот, протирая глаза.
– Ты что-нибудь помнишь?
– Увы, помню. Вас сбросили с коня первым и ударили по голове. Вы потеряли сознание. Я очутился на земле после вас. Пока меня били, я увидел, как мастера Конрада ударили копьём в бок. И судя по всему, он погиб. Нас притащили в этот подвал, по дороге украв наши вещи. Даже сапоги сняли. – Гилберт пошевелил голыми пальцами ног. – И, что будет дальше, я не знаю. Охранник сказал, что нас отведут к судье, а когда – не сказал.
Виго внимательно взглянул на своего оруженосца. Вся левая сторона его лица посинела, а вокруг глаз налились чёрным цветом два синяка. Несмотря на трагичность произошедшего, физиономия Гилберта выглядела комично.
– Ты теперь похож на енота, – сдерживая боль в затылке, засмеялся Виго.
– Нас приняли за людей Нейфера и теперь, возможно, повесят, – обиженно парировал оруженосец. – И я уж лучше буду похож на енота, чем на висельника.
– Не обижайся, мой друг, – успокоил его Виго. – Я всё-таки брат повелителя, и меня так просто не повесишь.
– Одна беда, что наши доблестные стражи об этом совсем не догадываются. Они с такой лёгкостью убили мастера Конрада. А ведь он не хотел ехать.
– Ты уверен, что он убит, а не ранен?
– Более чем. Стражник воткнул копьё так глубоко, как только мог, и скинул мастера с коня. И потом, когда выдёргивал копьё, последний даже не пошевелился.
– А ведь я помнил Конрада кор Дайка с раннего детства. Он всегда был добр и справедлив. Очень жаль, что он так погиб, исполняя мою прихоть, – сказал Виго, тяжело вздохнув. – Поверь мне, что я так просто не оставлю его смерть. Я накажу виновных. А он сам будет похоронен со всеми полагающимися почестями.
Дверь, ведущая в подвал, открылась, и внутрь ввалилась грузная фигура охранника. Его безразмерный живот был туго обтянут замызганным кожаным передником. В правой руке он держал увесистую деревянную дубинку. То ли подбадривая себя, то ли ради скуки, он постукивал ею по решёткам, обходя запертые камеры. Во все времена подонки, облечённые хоть какой-нибудь властью, норовили показать её: одни стучали дубинками по решёткам, другие постоянно трясли ключами от не своих кладовых. Едва он останавливался, как к нему обращались с мольбами, в основном о глотке воды. Несчастные протягивали руки через решётку, умоляя облегчить их страдания. Стражник широко скалился в свою свалявшуюся бороду и тыкал дубинкой в глубину камер. Ему явно доставляло удовольствие, когда он попадал ею по телам несчастных. Мольбы сразу прекращались. Вот он остановился напротив камеры Виго и Гилберта.
– Уважаемый, – со всей возможной вежливостью обратился к нему Виго. – Не могли бы вы сказать мне, когда достойнейший судья нас сможет принять и выслушать.
Подобное обращение было внове подвальному сторожу. Ведь эта тюрьма предназначалась только для простолюдинов.
– Я