Дым медленно поднимался между его пальцами в воздух. – Не смотри на меня так! Вижу, что ты хочешь помочь, но рассказывать больше не стану. Будешь затягиваться?
Михаэль разинул рот и снова захлопнул его, отрицательно покачал головой. Как сопливый школьник, вцепился в перила балкона и даже не смотрел на «заразу», не решаясь спросить о том, что его действительно волновало. А в голове-то это всё казалось гораздо легче!
– Я не хочу. Спасибо. Я не курю.
– Да ладно тебе, – всё веселился Эдвард, дымя дорогими Diplomaticos. – Что ты как маменькин сынок! Ещё скажи, что с девушкой никогда не был.
– Я же говорю: не хочу.
– Что за дела! Тебя что, мама за углом караулит? Лишит карманных денег, если увидит, как ты куришь кубинскую травку?
– Что вас связывает с Полиной Сазерленд? – набрав в грудь побольше воздуха, на одном дыхании выпалил Михаэль.
Собачий лай на улицах усиливался. Снисходительная улыбка вмиг сошла с лица Ковентри, а пальцы, меж которых поднимался дым, ослабили хватку. Сигарета опустилась на пол, и Эдвард загасил её кончиком дорогих лакированных туфель.
– Всё ясно, – надрывисто расхохотался он, и, пока Михаэль неотрывно за ним наблюдал, мельтешил туда-сюда, прятал руки в широкие карманы брюк и закатывал глаза. – Она тебе нравится? Только скажи мне честно. Я ведь по-мужски спрашиваю.
Несколько секунд Михаэль медлил с ответом, застыв без движения, и даже не моргал. Затем, правда, еле заметно повёл глазами и покраснел. – Очень, – сказал он в итоге.
Эдвард фыркнул – звучно, небрежно, – достал ещё одну сигарету из кармана и, навалившись всем телом на перила, опёрся на них спиной. Михаэль боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть удачу, и только прерывисто дышал. Ковентри снова закурил, с наслаждением выпустил в воздух клубок дыма и, когда сквозь небольшое прозрачное окно в коридоре промелькнули две тени, всё-таки заговорил:
– Она похожа на наркотик. – Его голос звучал так хрипло, а взгляд наполнился такой тоской, что у Михаэля побежали мурашки. – Сначала тебе хорошо. Нет, тебе просто волшебно! Кажется, что отныне жизнь станет похожа на сказку, и в ней всегда будет это жгучее чувство… Будто внутренности огнём выжгли. Но тебе это нравится. Ты пьяный. Понимаешь, о чём я?
– Кажется, – неуверенно признался Михаэль. Сердце колотилось как бешеное, дым летел прямо в глаза, а голоса из коридора, как будто принадлежавшие Полине и лорду Ковентри, доносились всё отчётливее. Так вот куда Эдвард так внимательно смотрел!
– А потом у тебя начинается жажда, а она всё время ускользает и оставляет тебя умирать, харкать кровью в агонии и страдать с этим ужасным чувством пустоты и вины внутри. Но знаешь, что самое поганое? Если бы я мог вернуть время вспять, я бы ничего не стал менять. Сладкий миг облегчения! Он стоил всего.
Что-то зловещее сквозило в этих словах, и даже у Михаэля, несклонного к мнительности, перехватило дыхание. Миссис Сазерленд и сэр Роджер всё яснее скандалили в коридоре, а Эдвард