комнате. На широкой маминой постели лежала гимнастёрка. Лидка расправила её, разгладила ладонью складки. На правой стороне блеснулгвардейский значок, царапнули ладонь нашивки – красная и жёлтая.
– Пап, а на фотографии у тебя орден был. Где он?
– Да там, в сидоре всё. И орден и медали.
– А почему не надел?
– Чтобы не потерять.
Лидка села напротив отца, укрепила на двух перевёрнутых вёдрах широкую доску и стала чистить лук.
– У меня тоже медаль есть. "За трудовые заслуги".
– Почему не носишь?
– Мужики смеются. Спрашивают, на каком фронте воевала?
– Плюнь на дураков.
От печки веяло теплом, мягкий свет из окна не резал глаза, и Лидке сделалосьтак хорошо, что она и не могла припомнить, когда она чувствовала такое полноесчастье.
– Да ты, донюшка, никак засыпаешь?
Лидка встрепенулась.
– Нет, нет, папа. От тепла сморило чуток.
– Мама скоро придёт?
– Скоро. Она, наверное, в школу зашла. Полы моет, подрабатывает.
– А Генка где?
– Она его с собой таскает. Оставить не с кем.
– Большой уже? Разговаривает?
Лидка расхохоталась.
– Разговаривает? Матерится. Выздоравливающие в госпитале в нём души не чают. Только он на порог, они уже летят:-"Огонёк, к нам. Огонёк, к нам". И лошадку емувырезали деревянную, и мельницу водяную, и вертушку. Мама после работы егонайти не может. У Рыжего от конфет губы не разлепляются. Пап, в кого он такойрыжий? Аж светится весь.
– Мама твоя в девчонках рыжая была. Её и дразнили Солнышко.
– Рыжая? Она каштановая.
Отец пожал плечами. Взял деревянную ложку, помешал в казанке, подумал идобавил соли.
– Смотрю, у вас и картошка, и лук. Из деревни прислали?
– Дядя Тима с оказией привёз. Погреба нет, таскаем мешки туда-сюда, боимся, пропадёт.
– Сами давно там были?
– Я в сентябре была. Дед Яков дом за лето с дядей Тимой поправил. Нас ждёт. Говорит, хватит вам по чужим углам скитаться, возвращайтесь..
Отец потёр ладонью шею, спросил задумчиво.
– Кто из мужиков вернулся?
Лидка наморщила лоб.
– Звонарёв с Липовки, без руки. Дядя Серёжа Гусаков. Ему глаз выбило и левую сторону лица разворотило. Мама ему из щеки осколок плоскозубцами вытаскивала. Стекольщик, не помню кто, без ноги вернулся.
– Знаю, Ведринцев. Это ещё когда я на излечении был, в сорок втором.
Скрипнула дверь в сенцах и на пороге появилась мама. Генка разбежался было, но увидев незнакомого, подался назад. Мама опустилась на обувную полку и выдохнула.
– Василь.
Отец, стоявший на коленях перед печкой,так и пополз к ним, протягивая руки.
– Гена, сыночек.
Генка, готовый задать ревака, вцепился в мамин рукав.
Лидка попыталась оторвать брата от мамы.
– Рыжик. Это же наш папка с войны пришёл!
Рыжий вовсе зарылся в мамин живот и заревел.
Минут десять они сидели у порога, плакали, смеялись, уговаривали Генку, и опять смеялись