нацию от предательства «с истинно солдатской решимостью»147. На заседании кабинета 3 июля был согласован закон, по которому смертные казни без суда стали считаться «оправданными соображениями необходимости защиты государства». Министр юстиции Франц Гюртнер, старый юрист и не член национал-социалистической партии, подтвердил, что совершенное Гитлером, безусловно, законно148. 13 июля в Рейхстаге Гитлер объявил о фантастических масштабах того, что в действительности было несуществовавшим заговором. К этому он добавил: каждый должен знать «на все времена», что того, кто поднял руку на государство, ожидает «неминуемая смерть». Президент рейхстага Германн Геринг, организовавший чистку рядов СА в Берлине, заявил собравшимся делегатам, что «мы все всегда одобряем то, что делает наш фюрер»149. Гитлер был публично признан человеком, без сомнений стоящим выше закона, которому дано неограниченное право приговаривать других к жизни или смерти.
Убийство Кирова, возможно, было совершено по приказу Сталина, однако имеющиеся на сегодня доказательства свидетельствуют о том, что он стал жертвой убийцы-одиночки. Значение смерти Кирова, подобно смерти Рема, состоит в том, что он представлял собой последний возможный барьер на пути к неограниченному единовластию Сталина. Сын мелкого чиновника, Сергей Костриков, выбравший в качестве своего большевистского псевдонима фамилию Киров, был ненамного моложе Сталина и имел долгую и вызывающую пиетет революционную биографию, которая привела его в феврале 1926 года на пост руководителя Ленинградского комитета партии в качестве сталинского эмиссара, призванного искоренить левую оппозицию. Это был вдохновенный руководитель, живший весьма напряженной жизнью (страдал алкоголизмом), энергичный, с приятной внешностью, широким, по-юношески молодым лицом, и выдающийся оратор, который был, по свидетельству тех, кому довелось слышать его в первые дни его работы в Ленинграде, «страстным, убедительным и вдохновляющим»150. В 1930-х годах он считался лояльным сторонником Сталина и, как и Рем, временами эсктравагантно демонстрировал эту лояльностью на публике. Его личные взгляды были куда более критичными. Как говорят, накануне «съезда победителей» группа старых большевиков пыталась уговорить его сделать попытку занять место Сталина, но он отклонил это предложение. На самом съезде, однако, он занял место не на сцене, что позволяло его положение в партии, а сидел рядом с ленинградской делегацией. Произнесенная им на съезде речь, разбавленная традиционной гиперболой в адрес Сталина, была спокойной, неэмоциональной и безличной, там где Сталин был тверд и бесстрастен. Речь Кирова приветствовали стоя, наградив ее бурей оваций. Когда прошли выборы в Центральный комитет, Сталин получил 1056 из посчитанных голосов, а Киров – 1055. Но позднейшие свидетельства говорят о том, что, по-видимому, целых 289 бюллетеней, на которых имя Сталина оказалось вычеркнуто, были просто уничтожены. Если бы не это обстоятельство, Киров стал бы явным победителем,