и прочее и прочее. Он привычно отвечал на все вопросы, улыбался, поблагодарил, когда кто-то похвалил его «берлинский» выговор, рассказывал старинные анекдоты из жизни царственных обитателей дворца. В общем, все шло как обычно. Хотя, пожалуй, не всё. Один из членов делегации, Фридрих, фамилию которого Андрей сначала не расслышал, потом пропустил мимо ушей, и лишь с третьего раза она отложилась в его голове – фон Берг – профессор из Дрездена, произвел на гида поневоле несколько странное и поначалу неприятное впечатление. Причем, Андрей не мог бы даже в точности определить, чем ему не показался этот Фридрих: профессор как профессор, в музейном деле явно сведущ, вопросы задает точные и профессиональные, но что-то в нём было не то, как-то не слишком внимательно он выслушивал обстоятельные ответы Андрея на задаваемые им же самим вопросы. И вообще, какой-то он скользкий что ли, этот Фридрих, подумалось Андрею. По-возможности незаметно он стал присматриваться к неприятному субъекту: лет пятидесяти, практически седой, очень подтянутый, вероятно, занимается каким-то спортом и следит за фигурой. Не исключено, что когда-то был профессиональным военным – выправка сохранилась. Странно, чего это я к нему привязался? Спросил он себя. Никаких серьёзных причин для антипатии к нему у меня нет. Впрочем, так бывает, – не понравится человек на уровне подсознания, и начинаешь накручивать… Наверно события последних дней подействовали на меня не лучшим образом.
Когда гости, наконец, добралась до картинной галереи, они уже явно были утомлены и не проявляли особого интереса к действительно довольно ценным работам старых живописцев. Все, за исключением Фридриха, который, едва они оказались в галерее, тотчас принялся допытываться, есть ли в данной коллекции портрет графа Кутасова, чем насторожил Андрея и заставил его внутренне напрячься.
– Разумеется, портрет графа у нас имеется, – после небольшой паузы ответил он как можно равнодушнее.
Они направились к висевшему на стене полотну. Фридрих казался взволнованным. Он то подходил к портрету почти вплотную, то отступал от него на несколько шагов, словно стараясь разглядеть в изображенном художником два века тому назад человеке нечто, недоступное другим.
– Знаете, дорогой коллега, меня чрезвычайно занимает этот исторический персонаж, – наконец, пояснил он Андрею. – Вообще Павловское время и конкретно именно этот его фаворит. Удивительный человек был – поднялся из самых низов и стал самым доверенным лицом императора Павла, который, как известно, обладал весьма непростым характером!
– Да, личность, без сомнения, интересная, – отозвался Андрей, наблюдая за оживившимся профессором.
– Я даже решил написать о нём книгу, – продолжал между тем тот, – так что в настоящее время собираю материал, разыскиваю всё, что о нем известно.
– Как ни странно, о Кутасове мало что известно, – сказал Андрей. – Он не любил быть на виду.
– Да-да, не любил быть на виду… – повторил профессор медленно. – Поэтому он меня и занимает.