закрытия журнала. В 1904 и 1906 годах Сологуб последовательно обращался в три главных символистских книгоиздательства – «Скорпион», «Гриф» и «Золотое руно» – и отовсюду получал отказы. В результате отдельное издание появилось лишь в 1907 году под маркой литературно-аполитичного «Шиповника» – и мгновенно сделалось бестселлером.
Федор Сологуб с женой Анастасией Чеботаревской. Начало XX века[4]
Отдельную трудность на пути к читателю составляли отброшенные позже главы, в которых описывался визит в город столичных знаменитостей – писателей Сергея Тургенева и Шарика. В них без труда узнавались входящий в славу Максим Горький и его приятель и литературный союзник поэт Скиталец. Ссориться с крайне влиятельным Горьким в журнальном мире мало кто мог бы рискнуть – так что по этим или по иным соображениям вся эта сюжетная линия была изъята из романа. Соответствующие главы Сологуб опубликовал только в 1912 году, когда его собственному положению в литературе уже ничего не угрожало. Горький немедленно ответил грубоватой сказкой, в которой изобразил Сологуба и его жену Анастасию Чеботаревскую под именем поэта Смертяшкина и Нимфодоры Заваляшкиной.
Многие лица, биографически близкие автору, были знакомы с романом задолго до его публикации: Сологуб охотно давал рукопись романа, а после безвременного окончания «Вопросов жизни» читал главы, не вошедшие в состав журнальной публикации, на своих литературных суаре. Общий тон отзывов литераторов ближнего круга был весьма благожелательным – известны положительные рецензии Лидии Зиновьевой-Аннибал и Георгия Чулкова. Впрочем, в рецензии заведомо дружественного журнала «Весы» сквозило некоторое недоумение (за что редакция вынуждена была извиняться перед патологически обидчивым автором): «Мелкий Бес г. Сологуба, в смысле проявления его в жизни масс, вышел бледен и мало заметен. Попытки автора пропустить сноп рентгеновских лучей в темные дебри отдельных мертвых душ подобны мимолетным, случайным психологическим экскурсиям, как случайны и мимолетны посещения уездного “олимпа” его героем, Передоновым. Его массовые сцены, в роде описания маскарада в общественном клубе, – законченные в себе страницы незаурядной художественной ценности, написанные меткой и смелой рукой, но в их самодовлеющей законченности и роковая для автора обособленность их от того, что составляет центральный момент произведения в целом». Истинное значение романа сделалось понятным только некоторое время спустя.
«Мелкий бес» радикально изменил судьбу автора: благодаря умело составленному договору с издателем он получал половину чистой прибыли от продажи книги, тираж которой в первые два года перешагнул за десять тысяч экземпляров (число, беспрецедентное для символистской прозы). В ближайшие годы роман был переведен на немецкий, итальянский, английский, испанский, французский и финский