Речь всегда идет не о полном совпадении этих значений во всех странах, а об асимптотическом приближении к некоторому уровню и о колебаниях показателей вокруг него, что никак не противоречит теории.
Учитывая специфику глобального прогноза, масштаб этих колебаний, отклонений от «конечного уровня», не так уж важен. Такой прогноз предполагает столь высокую степень обобщения и столь долгосрочную перспективу, что особенности каждой страны становятся несущественными и не могут серьезно повлиять на общие результаты прогноза. Речь идет об укрупненной схеме, дающей представление о направлении и скорости демографических изменений на мировом уровне, но не претендующей на предсказание точных результатов для каждой страны. В той мере, в какой показатели по отдельным странам все же присутствуют в прогнозе, они имеют значение не более чем правдоподобных, но все же приблизительных и усредненных иллюстраций будущего, которые совсем не обязательно совпадают с прогнозами, выполняемыми на национальном уровне. При прогнозировании рождаемости для отдельной страны или группы однотипных стран и на более короткий период дело обстоит иначе. Хотя общие закономерности необходимо учитывать и в этом случае, приходится считаться также и со страновыми и региональными особенностями, от которых как раз и зависят возможные колебания «конечных значений» и траектории движения к ним. Как отличить такие колебания в рамках однонаправленного движения от «альтернативных вариантов»? Здесь ссылок на теорию демографического перехода – как сторонников, так и критиков этой теории – недостаточно, а сами такие ссылки часто выглядят как спекуляция, игнорирующая границы возможного применения теории.
С этим ограничением столкнулись, в частности, разработчики демографических прогнозов для Европейского союза, в связи с чем им пришлось более обстоятельно задуматься над вопросом о масштабах и природе конвергенции и дивергенции постпереходных демографических показателей.
Хотя М. Клупт и говорит об очень больших различиях в показателях европейской рождаемости – в его примере от 1,32 в Португалии до 2,07 в Ирландии[47], на самом деле они не столь уж велики, намного меньше, например, чем были в 1950 г. (от 2,00 в Латвии до 4,56 в Боснии и Герцеговине)[48]. Даже когда размах вариации коэффициента суммарной рождаемости в странах Евросоюза достигает 0,8–0,9 ребенка на одну женщину, он не идет ни в какое сравнение с размахом вариации на глобальном уровне – 6,0–6,5 ребенка. И именно теория демографического перехода подсказывает, что во втором случае речь идет не просто о количественных различиях в числе рождений, а об абсолютном несходстве двух типов рождаемости – до- и послепереходного, свойственных им социокультурных механизмов, контролирующих прокреативную мотивацию и прокреативное поведение. В этом смысле, скажем, большинство европейцев и большинство африканцев говорят пока на совершенно разных языках, или, может быть,